⇚ На страницу книги

Читать Колкая малина

Шрифт
Интервал

Часть I. Горячий снег

Горячий снег

Моей Родине посвящается

Над лагпунктом кулик тонко просвистел,
По прогретой мари лютик зажелтел.
Колкая малина – Родина моя,
Черные бараки, песня блатаря.
Иван-чай в проулке розовым встречает,
По Нефтянке – нефть, и Уркт ее лакает.
Пусть уже не каждый правду говорит,
Все равно Медвежку месяц золотит.
А когда наступит летнее тепло,
И прогреет день барачное крыльцо,
На гитаре будем песни подбирать,
По кочке́ морошку будем собирать.
Кто не разместился в узкой колее,
Уходя, оставьте что-то на крыльце.
Там еще умеют ждать и не судить,
Дорожить свободой и по долгам платить.
От рассвета темень медленно сползает,
Пусть меня никто сегодня не встречает.
Маленький букетик лютиков нарву,
Побреду к могилам тех, кого люблю.
На мертвых льдинах заплывут холодные туманы,
Спасибо, остров Сахалин, за правду и обманы.
Пацанской юности моей ты – Книга и Ковчег,
Ты мой приют и мой разбег,
ты – мой Горячий снег.

Красный конь

Заплелась калина в рубиновый букет,
Грибы на сковородке и водка на обед.
Настырно по деревне ходит болтовня,
Что больше нам не видеть Красного коня.
И девочке не справят платья на банкет,
И не подарят розы на шестнадцать лет.
Рябчик на березе просвистит зазря.
И как же мне теперь без Красного коня?
Треснули засовы, осень подломилась,
Солнце к горизонту ниже наклонилось.
В этот час и продали за меру серебра
С моего иконостаса Красного коня.
Руки мои жутко мерзнут на ветру,
В холоде бесснежном я туда иду.
Туда, где растревоженно звонят в колокола,
Где с молотка торгуют Красного коня.
Шепчутся осины на брошенном погосте,
Те каждого прохожего рады видеть в гости.
Звон серебряных подков Красного коня
Заменен на тронный рык двуглавого орла.
А в деревне рябчик скачет вдоль ручья,
Земля все переродит, на то она земля.
Родина любимая, как есть благослови,
С кислою калиной и водкой под грибы.

Берега

Из-за сопок выплыла луна,
Умно подмигнула и зардела.
Тишина, чуть светится вода,
Ночь осенняя в прохладе обомлела.
Рядом вдруг зашаркали шаги.
Путник, явно поживший немало,
Вниз спускался к берегу реки,
Где луна дорожку малевала.
Сгорбленный, больной и измождённый,
Всеми ошельмованный святой
Вдруг пошел по звёздам, отражённым
В зеркалах, развешанных луной.
Правда, с каждого отдельный будет спрос,
За стремленья, по́сулы, понятья.
А ему навстречу шел Христос,
Раскинув свои руки для объятия.
А старика нашли на бережку,
Лишь солнышко взошло на небеса.
Его уста, припавшие к Кресту,
Той ночью замолчали навсегда.
Пусть сладок вкус телесных ощущений,
Но не слукавить с датой похорон.
А сколько было тлений и горений,
Оценит самый правильный закон.
А мы пока на этом берегу,
И так живем, что души выгорают,
Но кто-то все же должен заслужить
Уйти туда, где звезды зажигают.
Вспомни о конечности пути,
Прежде чем в кого-то бросишь камень.
Слитые в божественной любви
В нас живут холодный лед и пламень.
Из-за сопок выплыла луна
И велела трижды покреститься:
К нам спешат узревшие Христа
За живых и мертвых помолиться.

Паперть

Тут никого на «вы» не называют,
Как попрошайку называть на «вы»
Они у Храма по копейкам промышляют,
А на паперти все равны, все на «ты».
Один с рождения не зрел дневного света,
У него две чёрных дырки вместо глаз.
Ещё с войны не умерший калека
Безногим телом исполняет пляс.