⇚ На страницу книги

Читать Не думай о секундах свысока

Шрифт
Интервал

© Р.И. Рождественский (наследники), 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Начало

«Я родился…»

Я родился —
          нескладным и длинным —
в одну из влажных ночей.
Грибные июньские ливни
          звенели,
как связки ключей.
Приоткрыли огромный мир они,
зайчиками прошлись по стене.
«Ребенок
          удивительно смирный…» —
врач сказал обо мне.
…А соседка достала карты,
и они сообщили, что
буду я не слишком богатым,
но очень спокойным зато.
Не пойду ни в какие бури,
неудачи
          смогу обойти
и что дальних дорог
          не будет
на моем пути.
Что судьбою,
          мне богом данной
(на ладони вся жизнь моя!),
познакомлюсь
          с бубновой дамой,
такой же смирной,
          как я…
Было дождливо и рано.
Жить сто лет
          кукушка звала.
Но глупые карты
                    врали!
                    А за ними соседка
                              врала!
Наврала она про дорогу.
Наврала она про покой…
Карты врали!..
И слава богу,
слава людям,
          что я не такой!
Что по жилам бунтует сила,
недовольство собой храня.
Слава жизни!
Большое спасибо
ей
за то, что мяла меня!
Наделила мечтой богатой,
опалила ветром сквозным,
не поверила
бабьим картам,
а поверила
ливням грибным.

Сын Веры

Я —
          сын Веры…
Я давно не писал тебе писем,
          Вера Павловна.
Унесли меня ветры,
напевали мне ветры
          то нахально,
                    то грозно,
                              то жалобно.
Я – сын Веры.
О, как помогла ты мне, мама!
Мама Вера…
Ты меня на вокзалах пустых обнимала,
мама Вера.
Я —
          сын Веры.
Непутевого сына
          ждала обратно
мама Вера…
И просила в письмах
          писать только правду
мама Вера…
Я —
сын Веры!
Веры не в бога,
          не в ангелов, не в загробные штуки!
Я —
          сын веры в солнце,
которое хлещет
          сквозь рваные тучи!
Я —
          сын веры в труд человека.
В цветы на земле обгорелой.
Я —
          сын веры!
Веры в молчанье
          под пыткой!
И в песню перед расстрелом!
Я —
          сын веры в земную любовь,
ослепительную, как чудо.
Я —
          сын веры в Завтра —
такое, какое хочу я!
И в людей,
как дорога, широких!
Откровенных.
          Стоящих…
Я —
          сын Веры,
презираю хлюпиков!
Ненавижу плаксивых и стонущих!..
Я пишу тебе правду,
          мама Вера.
Пишу только правду…
Дел – по горло!
Прости,
я не скоро
          вернусь обратно.

Утро

Владимиру Соколову

Есть граница между ночью и утром,
между тьмою
          и зыбким рассветом,
между призрачной тишью
и мудрым
ветром…
Вот осиновый лист трясется,
до прожилок за ночь промокнув.
Ждет,
          когда появится солнце…
В доме стали заметней окна.
Спит,
          раскинув улицы,
                    город,
все в нем —
          от проводов антенных
до замков,
          до афиш на стенах, —
все полно ожиданием:
скоро,
скоро!
          скоро!! —
вы слышите? —
          скоро
птицы грянут звонким обвалом,
растворятся,
сгинут туманы…
Темнота заползает
          в подвалы,
в подворотни,
          в пустые карманы,
наклоняется над часами,
смотрит выцветшими глазами
(ей уже не поможет это), —
и она говорит голосами
тех,
          кто не переносит
                    света.
Говорит спокойно вначале,
а потом клокоча от гнева:
– Люди!
Что ж это
Ведь при мне вы
тоже кое-что
          различали.
Шли,
          с моею правдой не ссорясь,
хоть и медленно,