Это было 25 августа 1936 года. Джозеф хорошо помнил дату, потому что она – день рождения его матери. Он гостил у неё в Адирондаке, когда раздался этот долгий телефонный звонок. Не известно почему, но такие Джо отличал сразу – они, кажется, даже тренькали как-то по-особенному: важно и настойчиво. Звонил Стивен Эрли*[1], пресс-секретарь Белого дома. Ровным голосом, стараясь не проявлять эмоции, которые, впрочем, именно поэтому и угадывались, «старина Стив» сообщил, что его хочет видеть президент.
Если вам звонят из Белого дома, задавать вопрос «когда?» просто глупо. Звонок оттуда всегда означает: «Сейчас. Немедленно. А вы что, ещё не в приёмной?»
Через три минуты он уже ехал в Вашингтон.
Президент принял его в Овальном кабинете, поприветствовал, пригласил отобедать. Накрыли тут же – прямо на рабочем столе главы государства. Дождавшись, пока сервировщики уйдут, Франклин Делано Рузвельт выдержал продолжительную паузу, в течение которой рассматривал лицо гостя, пытаясь заметить малейшее движение мимических мышц, сужение или раскрытие зрачков, колебание век. Приглашённый внешне казался расслабленным и только глаза выдавали напряжённое ожидание: «Так зачем же вы меня вызвали, сэр?»
– Нам нужно обсудить ваше возможное назначение на работу за границу. В одну очень важную страну, – наконец, произнёс Рузвельт.
Слово «важный» в качестве характеристики для понятия «дипломатическая работа» – вещь экстремальная. «Очень» – вдвойне. Международные отношения по определению неважными не бывают. Но тут… Гость согласно кивнул. Кажется, он даже с этого полунамёка понял, о какой стране пойдёт речь.
Гостя звали Джозеф Эдвард Дэвис. Его знакомство с хозяином Овального кабинета исчислялось не одним десятком лет – в годы их политической молодости они оба были при деле в администрации президента-демократа Вудро Вильсона (на далеко не первых ролях, но тем не менее). Знакомство постепенно переросло в дружбу и совместное проведение досуга – оба любили гольф и посещали неформальный клуб общественных советников при администрации. Франклин, несмотря на то, что был младше Джозефа на шесть лет, котировался в плане политических перспектив выше, но никогда этого не подчёркивал, прекрасно понимая, что для достижения самых верхов нужны надёжные проверенные помощники, а такие, как правило, снобов на дух не переносят.
Так они и поднимались по жизни, не теряя друг друга из виду.
Дополнительной связью, крепившей их дружбу, были мамы. Мать Рузвельта души не чаяла в Джозефе, выделяя его среди всех друзей сына. Мать Дэвиса постоянно восхищалась Франклином, считая его самым интересным среди всех товарищей своего отпрыска и время от времени повторяла, что Рузвельт когда-нибудь обязательно станет президентом Соединённых Штатов.
Обед проходил не спеша, за разговорами-воспоминаниями молодых лет. Джо не торопил Фрэнка, прекрасно зная, что, во-первых, тот не любит, когда его подгоняют. А во-вторых, раз позвал, да ещё срочно, значит, всё равно поделится мыслью, зачем.
– Я поговорил с Корделлом* [Халлом]. Мы пришли к выводу, что тебя можно направить в Германию или СССР. Что предпочтёшь?