Молодой человек вместе со своим ровесником другом находился в гостях у своей подруги в её родительском доме. Родители этой девицы хорошо знали и её избранника и его друга, дом у них был на много комнат, так что те чувствовали себя в нём как у себя, ведь никто никому не мешал. Даже до того вальяжно они себя чувствовали в нём, что в тот момент, который мы сейчас опишем, один из них находился в зале и смотрел кино по телевизору, второй, тот что являлся «другом друга подруги», сидел на кухне и жевал пряник, запивая чаем. Девица же сама находилась в своей комнате и болтала с кем-то по телефону.
Парень, тот что смотрел телевизор, то есть её друг, был довольно ревнив и так как комната этой девицы находилась близко к залу, в котором он сидел на кресле, и так как дверь в её комнату была приоткрыта, то он вольно-невольно подслушивал. Слышно впрочем было довольно неразборчиво, о чём она говорит по телефону, поэтому тот в свою очередь убавил звук кинофильма и получил всю необходимую информацию для некоторого своего соображения.
Ребята сидели ещё долго, пока наконец ни собрались все втроём на прогулку. Девица сообщила ревнивцу, что погуляет с ними недолго, так как ей нужно будет вечером «съездить по одному делу к подруге». Что она и исполнила, сев на трамвай с определённым номером, который направлялся по определённому маршруту. После её отъезда, ревнивца парня как подменили. Он плохо реагировал на речи своего друга, смотрел больше в какие-то точки своими почерневшими зрачками. Так простояв минут десять, он объявил своему товарищу:
– Увидишь её если, завтра может, или после завтра, – скажи ей, что я больше не хочу её видеть, я сейчас занесу её номер в чёрный список в телефоне, и пусть отныне даже не пытается со мной связаться.
– А что такое? С чего ты так осерчал-то? Ты чего? – недоумевал друг.
– Она на Мостовую поехала… – с дрожью в голосе, хоть и едва уловимой, произнёс обижено парень.
Его друг кое-что стал соображать.
– Ты думаешь к нему опять? – спросил он, подумав каплю.
Парень гневно молчал, как бы и не утруждая себя ответом на такой очевидный вопрос. Но сообразив, что друг всё-таки не в курсе всего, то удостоил его-таки подробностью, освещающей до конца всю произошедшую только что несправедливость.