Читать Ты жди меня там

Любава

Любава была крепостной крестьянкой, которую использовали в качестве домашней прислуги, и жила она в доме богатой помещицы Варвары Ильиничны. Люба родилась в этом доме, когда её родители служили тут же, отец – конюхом, а мать – кухаркой. Любава росла на глазах у хозяйки дома, поэтому та была благосклонна к девушке. Да и характер Любавы был смирным, она была старательна и немногословна, весела и жизнерадостна, выполняла с отличием все поручения и делала своё дело исправно. Руки у неё были золотые, да какие-то волшебные. Когда у хозяйки заболела спина, и никто не мог помочь, даже доктор, Любава попросила разрешения попробовать на хозяйке своё снадобье. Помещица не могла ни спину разогнуть, ни сидеть, ни лежать, поэтому, разрешила. Любава быстро намешала в глиняном сосуде разные травы, добавила мёд, майское масло от любимый коровы Бурёнки, которую сама доила ежедневно, намазала густо спину помещицы, укрыла её шерстяным платком. Вставать не велела. К утру хозяйка усадьбы даже не помнила о болях. Только тогда, когда кто-то спросил у ней о спине, та вспомнила и позвала к себе Любаву.

– Чем ты спину мою натёрла, Любаш? – спросила хозяйка.

Любава, напугавшись, что что-то сделала не так, насторожилась, покраснела и говорит:

– Да ничем особенным, барыня, мёд, масло да травы разные, да и не помню я, какие. А что, болит ещё?

– Не болит! Эко чудо! Какие травы мешала, вспомни, да собери, пока осень не настала, поди, пригодятся, – сказала хозяйка, и движением кисти своих белых полных рук, велела уходить.

Довольная Любава выбегала на улицу, и чуть не сшибла племянника барыни, заходящего в дом. Он, конечно же, не упустил случая обнять её, что девушка взвизгнула. А он питал к ней чувства уже давно. Барыня, услышав и поняв в чём дело, крикнула:

– Борис! Ты ли это? Не трогай девку! – а, когда он зашёл и поклонился своей тётушке, продолжила:

– Спина болела, что мочи не было, даже сам Поликарп не мог ничего сделать, а тут пришла она, намазала чем-то, да всё прошло, вот диво дивное!

Борис мечтательно улыбнулся, а потом спросил у тёти:

– Слушай, ты мне как мать родная, и поймёшь меня как никто. Не могла бы ты передать мне эту девчонку. Как подарок, положим, на мой день рождения, а?

– Да ты очумел что ли, она ж девчонка совсем, недавно семнадцать исполнилось, а тебе все сорок!

– Тридцать пять мне, тётушка, не так я и стар!

– Дык женись, мало тебе вокруг баб? Вона, Настасья на тебя глаз положила, чем не невеста?

– Эх, не понимаешь ты ничего, тётушка. Значит, не отдашь просто так? А ежели куплю её у тебя? – и это было последней каплей, которая разбудила в барыне зверя. Как она стала кричать на своего племянника, обзывая всячески!

– Ты купишь у меня малолетку!? Так ты ещё не вернул мне те, что я тебе давала в долг! А-ну вон отсель! И слюни свои по поводу Любавы не распускай, пень ты для неё трухлявый! И наследства я тебя лишу, нежели придёшь ещё сюда с такими намерениями!

Любава, как и все другие, кто был рядом с домом, слышали этот ор, похихикивали. В этот момент из хором своей тёти вышел багровый Борис. Смачно плюнул на землю, как делают это мужчины, когда люто негодуют, схватил, стоящую рядом, Любаву за косу, притянув её к себе грубо, посмотрел в её глаза, как дракон голодный, и оттолкнул, что та чуть не упала. И пошёл, ругаясь, проклиная, видимо, свою тётю, Любаву и своё сердце, которое влюбилось не в того, в кого полагается. Сел на своего коня, и так резко стартанул с места и лихо промчался мимо девушки, что та снова чуть не упала со страху, а хозяйка, наблюдавшая за этим из окна, сматерилась, а потом перекрестилась, посмотрев на образа в углу комнаты.