⇚ На страницу книги

Читать Двадцать пять рассказов о призраках

Шрифт
Интервал

Черный кот (Эдгар Элан По)

Для самого дикого, но в то же время самого обыкновенного повествования, которое я собираюсь написать, я не ожидаю и не требую веры. Воистину, я был бы безумцем, если бы ожидал этого в случае, когда сами мои чувства отвергают свои собственные доказательства. И все же я не сумасшедший – и, конечно же, я не вижу снов. Но завтра я умру, и сегодня я хотел бы облегчить свою душу. Моя непосредственная цель состоит в том, чтобы представить миру, просто, кратко и без комментариев, ряд простых бытовых событий. По своим последствиям эти события привели меня в ужас, замучили, уничтожили. И все же я не буду пытаться их излагать. Для меня они не представляли ничего, кроме ужаса, многим они покажутся менее ужасными, чем барокко. Впоследствии, возможно, найдется какой-нибудь ум, который сведет мои идеи к обыденности – какой-нибудь ум, более спокойный, более логичный и гораздо менее возбудимый, чем мой собственный, который увидит в обстоятельствах, которые я описываю с благоговением, не что иное, как обычную последовательность очень естественных причин и следствий.

С самого детства я отличался послушанием и человечностью характера. Моя сердечная нежность была даже настолько заметна, что сделала меня предметом насмешек моих товарищей. Я особенно любил животных, и мои родители баловали меня большим разнообразием домашних питомцев. С ними я проводил большую часть своего времени и никогда не был так счастлив, как когда кормил и ласкал их. Эта особенность характера росла вместе со мной, и, став мужчиной, я извлек из нее один из главных источников своего удовольствия. Тем, кто питал привязанность к верной и проницательной собаке, вряд ли нужно утруждать себя объяснением природы или интенсивности получаемого таким образом удовлетворения. В бескорыстной и самоотверженной любви животного есть что-то такое, что проникает прямо в сердце того, кто часто испытывал ничтожную дружбу и тонкую преданность обыкновенного человека.

Я рано женился и был счастлив обнаружить в своей жене характер, не противоречащий моему собственному. Заметив мое пристрастие к домашним животным, она не упускала возможности приобрести самых приятных. У нас были птицы, золотые рыбки, прекрасная собака, кролики, маленькая обезьянка и кот.

Этот последний был удивительно крупным и красивым животным, совершенно черным и удивительно проницательным. Говоря о его уме, моя жена, которая в глубине души была не в меру суеверна, часто ссылалась на древнее народное поверье, согласно которому все черные кошки считались переодетыми ведьмами. Не то чтобы она когда-либо серьезно относилась к этому вопросу – и я вообще упоминаю об этом только по той причине, что это случилось именно сейчас, чтобы отметить.

Плутон – так звали кота – был моим любимым домашним животным и товарищем по играм. Я один кормил его, и он сопровождал меня, куда бы я ни шел по дому. Мне даже с трудом удавалось помешать ему следовать за мной по улицам.

Таким образом, наша дружба продолжалась несколько лет, в течение которых мой общий темперамент и характер, благодаря дьявольской невоздержанности, претерпели (я стыжусь признаться в этом) радикальные изменения к худшему. День ото дня я становился все более угрюмым, все более раздражительным, все более равнодушным к чувствам других. Я позволил себе невоздержанно выражаться по отношению к своей жене. В конце концов, я даже сказал, что побью ее. Мои питомцы, конечно, почувствовали перемену в моем характере. Я не только пренебрегал ими, но и плохо к ним относился. К Плутону, однако, я все еще сохранял достаточное уважение, чтобы удержаться от жестокого обращения с ним, поскольку я без колебаний жестоко обращался с кроликами, обезьяной или даже собакой, когда случайно или из-за привязанности они попадались мне на пути. Но моя болезнь росла во мне – ибо какая болезнь подобна алкоголю! И, наконец, даже Плутон, который старел, и следовательно, становился несколько раздражительным, даже Плутон начал испытывать на себе последствия моего дурного настроения.