Есть больше оснований восхищаться людьми, чем презирать их.
Альбер Камю
Я всё забыл… Хотя нет. Всё-таки я кое-что помню. Я помню, что я пошёл в клуб на концерт. Если честно, мне не особо нравятся подобные мероприятия. Я не люблю танцевать, поэтому я стоял большую часть концерта около бара, смотря на мягко освещённую сцену, возвышающуюся над неспокойным тёмным морем тел, которое изредка озарялось красными вспышками прожекторов. Музыка громко разносилась по клубу, но это не мешало моей беседе. Мы сидели во мраке, подсвеченном тусклым кровавым неоном. Мы говорили обо всём: о детстве, о книгах, о цветах и кирпичах, о жизни и смерти, о Боге и грехе, о том брать ли веточку вербы в космос или нет, о том, где искусство, в вечности или мгновении…
Она взяла меня за руку и, смеясь, потащила на танцпол. Ну разве я мог что-то противопоставить её улыбке? Мы нырнули в море танцующих людей. Сердце стучало в ритм музыке. Она смотрела на меня всеми цветами радуги. В ней всё было прекрасно. Даже эта пошлая фраза на её футболке: «Человек – это звучит гордо!». Мы были молоды. У нас были мысли всего мира. Мы любили друг друга. Что ещё нужно? Пожалуй, только прикоснуться к её вишнёвым губам. В голове почему-то звучали только слова песни: «painted, painted, painted,…»
Она протянула мне синюю таблетку, и я, не раздумывая, проглотил её. Мы распахнули перекрашенную из красного в чёрное дверь клуба «Симфония дьявола» и выплыли наружу. Она говорила мне про что-то, я ей кивал, может, что-то отвечал. Мы плыли по улицам, или это улицы проплывали мимо нас, а мы не двигались? Я не могу точно вспомнить… Кажется, я заснул…
– Проснись.
Меня разбудил хозяин таверны «Гарцующий ибекс», милый старик. Я собрал свои пожитки и расплатился с ним. Я шёл по пыльной извилистой дороге. В лучах солнца танцевали луговые феи. Златокудрые эльфы играли на серебряных арфах в тенях вечных деревьев. Но мне не было дела до радостей бытия. Предо мной гордо возвышалась Гора, Шпиль, пронзивший небеса. Зов призвал меня сюда. Сама Фортуна оставила своё колесо и указала мне на Вершину Мира. Как я мог пойти против воли судьбы? Я подошёл к подножию, вцепился в глотку мира и полез наверх.
Я не помню, сколько дней я взбирался к Вершине. Вместо пота на моём лице выступила кровь. Отец Бури, мой старый враг, обрушил на меня всю свою силу, дабы я сгинул на крутых склонах Горы. Он наслал на меня кровавый туман, что застил мой разум. В ярости я разбил свои руки о камни. Потом пошёл синий дождь, и я зарыдал об утраченном счастье. Затем повалил серый снег. Меня охватил животный страх, и я поскакал по склону, словно горный козёл. Но самым страшным наказанием был ветер, настолько мощный, что он мог сдуть даже моё естество. Я лежал на склоне Горы, обезумевший, разбитый, почти потерявший себя. Но тут я понял. Я осознал, что я не могу потерять себя, потому что меня нет. Меня никогда и не было. Моя жизнь – это всего лишь мимолётное сновидение бесконечной пустоты, о котором на утро даже не останется воспоминаний. Так если это всё просто сон, нужно ли мне волноваться хоть о чём-то? Имеют ли все эти переживания, чувства и эмоции хоть какой-то смысл? Нет, конечно, нет. Я откинул их, как и откинул какой-либо смысл.