Читать Резюме сортировщика песчинок

Большинство из тех, кто меня знает – предпочли бы не знать. Никто не устроится в соседнем гелевом кресле, если есть свободные места подальше, а на чашку пряного меффа скорее пригласят сырой ноябрьский сквозняк. И пусть не у всех, но, по крайней мере, у некоторых в том темном уголке сознания, куда ссылают самые неприглядные мысли, на крепком поводке и в шипастом ошейнике сидит надежда, что однажды я запнусь – и упаду виском на острую ледышку.

А самое интересное – мне все это, пожалуй, даже нравится.

Поскольку делает чуть менее пресной жизнь в нашем уютном аквариуме для слизняков… То есть, простите, я хотел сказать «в наши благополучные времена». Которые, разумеется, не всегда были таковыми.

Несколько поколений назад времена и вовсе собирались закончиться. По крайней мере, такова официальная версия. И хотя я, вообще-то, официальным версиям не слишком доверяю, в этой есть доля правды. Однако предки собрались, встряхнулись и наскребли достаточно здравых идей, чтобы отложить Большой Бдымс на неопределенный срок. К радости благодарных потомков.

И вот он я – теоретически благодарный потомок. Да и практически тоже. Но все же склонный к размышлениям в духе: «Вот ведь лысый мантикор! Никому на нежное эго не наступи, каждому руку подай, плечо подставь, ножки помой. Вот же скука…».

Развеивать скуку я наловчился, копаясь в родительской коллекции архаики. Не запрещенки, к сожалению. Но если искать прилежно и азартно, то и среди дозволенного можно отыскать занятные вещицы. Тут главное – правильно настроить фокус восприятия. И тогда даже незамысловатая комедия о коротышке, который ловко водит за нос туповатых громил, может стать пособием по доведению ближнего своего до нервного тика. А уж в классике попадаются такие сочные эпизоды с участием колюще-режущих предметов, что мне даже сложно представить: а что тогда творится в запрещенке, если вот это все в нее не попало?

Я нашел, прочитал и посмотрел достаточно, чтобы к совершеннолетию превратиться в мастера по стиранию доброжелательных улыбок с лиц сограждан. А также обладателя весьма живописно запятнанной репутации.

С такой репутацией пасти бы мне китов… Хотя нет, этих бы не доверили. Значит, пасти бы мне оленей где-нибудь в тихом уголке Белой Спирали. Но меня неожиданно выручил тест на способности к мехимерике, который проходят все достигшие восемнадцатилетия. По результатам теста получалось, что выпихивать меня на окраину жизни – не рационально. А рационально предложить мне переехать в маленький, но гордый городок Мантикорьевск и стать студентом одной из Песочниц. То есть, «отделения Поливекторной Экспериментальной Системы Образования, Самоопределения и Самореализации». Но ломать язык о столь уродливую конструкцию или высвистывать официальную аббревиатуру «ПЭСОСС» желающих нашлось мало. Так что эти учебные заведения почти сразу стали чуть насмешливо, но метко именовать «Песочницами».

Здесь, конечно, тоже тоска. Зато отборнейших сортов. Поскольку и сами обитатели отборнейшие: самые талантливые, самые благонамеренные, самые полезные для общества.

Ну и еще я.

В нашей Песочнице имени Феофана Аэда, «ищут себя» в основном этики, орфы-выдумщики, эко-футуристы и прочие болтологи. Но и мои будущие коллеги здесь тоже есть. Немногочисленные, а потому особенно ценные будущие коллеги. Сейчас нас всего семеро: двое поступили вместе со мной, еще трое присоединились в прошлом году, и лишь один студент-мехимерник – в этом.