Алевтине.
Волк разинул пасть
Наземь пролилась слюна
Время замерло
Матвей резко крутанул руль. Паджеро бросило на берег и машина затихла.
Матвей Огурцов быстро вылез из авто и захлопнул дверцу. Его голова вздёрнулась, подбородок заострился и принял хищный вид в отбрасываемой на песок тени. Мужчина осматривался, вертя головой. Пазухи носа раздувались, человек принюхивался, ловил запах песка, ветра и волн. Ощутив их, он повернул голову влево, взглянул на кромку елей в стороне от пляжа. Нахмурился, потянулся к кустарникам. Наконец, сделал два шага по направлению к хвойным и снова замер. Запах елей трудно давался ему, он был слишком живым, слишком терпким. Они пахли чем-то лёгким, освежали. Вздрогнув, Матвей помотал головой, отряхиваясь от наваждения. Запах живой силы, запах жизни вызывал судорогу, ему захотелось сблевать все те образы и воспоминания, что поднимались внутри него, при очередном вдохе.
Подняв левую руку, Матвей с размаху ударил себя по щеке. Лучше. Запах вылетел со свистом, улыбка хищника стала натуральной на волевом лице мужчины. Он расплылся в улыбке, довольный своей маленькой победой. Повернувшись к машине, Матвей в два прыжка оказался у багажника. Открыл, посмотрел на связанную девушку, с уже онемевшими ногами. Его правая рука нащупала пачку сигарет в кармане куртки. Мужчина закурил, стоя у открытого багажника. Взгляд мужчины ёрзал по девушке, ощупывал молодое обездвиженное тело. Докурив, он отбросил окурок и тот отлетел недалеко. Приземлившись в песок, он никак не мог затухнуть. Огонь, сжигающий бумагу не угасал. Он жил и разгорался. Окурок сигареты валялся около машины, выступая единственным и укоряющим свидетелем событий, разыгрывающихся на пустынном пляже залива в этот теплый июньский вечер.