– Роб … Робин! Робин! … Да что это такое! – Игорь никак не мог докричаться до дочери. По всему дому грохотала музыка, деструктивный источник которой явно находится где-то выше. Бум-бум-бум … Игорь, перепрыгивая через две ступеньки на узкой лестнице, влетел на второй этаж. БУМ-БУМ-БУМ! Звуки из комнаты дочери раздирали всё пространство вокруг. Ещё чуть-чуть и пеноблоки наружных стен начнут рассыпаться как песок. Игорь остановился перед закрытой дверью и, закрыв глаза, начал глубоко вдыхать и медленно выдыхать: «Глубокий вдох и выдох … Вдох и выдох. Теперь я готов».
– Робин! – Игорь громко и настойчиво постучал в дверь. Музыка стихла, и всё вокруг замерло. Воцарилась блаженная тишина.
Робин открыла дверь:
– О, привет, па. Я не думала … не знала, что ты уже вернулся. Всё в порядке? Что-то ты какой-то беспокойный.
– Робин, пожалуйста, если ты хочешь слушать свою музыку … тебя никто не ограничивает. Слушай. Я задаюсь только одним вопросом – почему ты считаешь, что наши соседи разделяют твои музыкальные предпочтения. Ты проводила опрос? Людям нравится … не знаю, как называется эта группа или что это вообще такое …
– Па, я тебя поняла. Но когда все рецепторы работают, не только ушные нервные окончания, ты воспринимаешь произведение полно. Понимаешь? – усевшись за стол, заваленный непонятно чем, Робин начала что-то печатать на своём планшете.
– Робин, это очень интересная теория. Но, пожалуйста, прошу тебя, уважай окружающих хотя бы из чувства собственной безопасности. Мы договорились?
– Хорошо, па.
– У тебя всё в порядке? – выдохнул Игорь.
– Да, всё хорошо. А что?
– Мне надо взять кое-какие бумаги с собой в лабораторию. Через пару минут я уеду.
Игорь обвёл комнату дочери быстрым взглядом: «Всё как всегда: бардак, беспорядок и полный хаос». На стене, прикреплённый белым скотчем, висел постер с непонятно кем: накрашенный парень в драной футболке и в лосинах с зебриным принтом что-то кричал во всё горло, пытаясь вырваться из зазеркалья плаката, в котором он очутился не по своей воле. Он хотел быть здесь, вместе с тобой. Игорь помотал головой, отгоняя наваждение. Одежда Робин валялась на кровати, на кресле, со шкафа свисала брючина джинсов. Он подошёл и начал тянуть джинсы на себя.
– Что ты делаешь! Не надо! – Робин, заметив, что отец собирается сделать, громко запротестовала. Одежда посыпалась на него со шкафа, включая кофты, носки и нижнее бельё.
– Господи … Робин … Я всё, конечно, понимаю … У тебя есть шкаф!
– Не надо ничего тут трогать! Ясно?!
Ретировавшись, уже выходя из комнаты, Игорь бросил в сторону дочери:
– И зачем ты включила кондиционер? Я понимаю, на улице лето. Но выше пяти градусов у нас тут не бывает.
«Полная копия матери», – размышлял Игорь. – «Такая же несобранная, неорганизованная. Одни эмоции, и всё на разрыв. Всё или ничего. Музыка – так, чтобы слышал весь посёлок. Подготовка к экзаменам – больше ничего не существует вокруг. Ни еды, ни отца, ни друзей». Подходя к лестнице, Игорь взглянул на закрытую дверь слева. Взялся за ручку. Постоял так пару секунду, не больше. И стал спускаться вниз.
Закрывая дверь в свою комнату, Робин смотрела на худощавую фигуру отца около домашнего кабинета матери.