Читать Десантура-1942. В ледяном аду

Посвящается поколению победителей.

– Имя, звание? – сказал офицер.

«Хорошо, скотина, шпарит, почти без акцента… Из прибалтийских, что ли?»

– Имя, звание? – повторил немец.

Пленный криво улыбнулся:

– Документы перед тобой. Зачем спрашиваешь?

Немец поднял голову и поморщился:

– Имя? Звание?

«Вот заладил…» – подумал пленный.

– Тарасов. Николай Ефимович. Подполковник.

Офицер кивнул и зачеркал чернильной ручкой по бумаге.

– Должность?

– Командир первой маневренной воздушно-десантной бригады.

Тарасов улыбнулся краешком рта.

Офицер положил ручку:

– Обер-лейтенант Юрген фон Вальдерзее. Я буду вести допрос. И в ваших интересах не молчать, а говорить. Вы согласны?

«А фразы-то не по-русски строит… – Тарасов снова едва улыбнулся. – Ну, черт немецкий… Хочешь, значит, информацию получить? Будет тебе, тонконогий, информация…»

– Родился в Челябинской области. Девятого мая. Четвертого года.

– Значит, вам скоро будет тридцать восемь?

– Вряд ли. Я не доживу до тридцати восьми.

– Почему? – удивился обер-лейтенант, подняв брови. – Война для вас закончена. Вы в плену.

– Война для меня никогда не закончится, – ответил Тарасов.

Немец опять удивился, но сказать ничего не успел, потому что подполковник Тарасов резко побледнел и, закрыв глаза, повалился на левый бок. Обер-лейтенант вскочил и заорал на немецком:

– Der Artz! Schnell! Schnell!!

Но Тарасов пришел в себя и диким усилием воли заставил себя выпрямиться.

– Не ори! – почти шепотом сказал подполковник.

Фон Вальдерзее его не услышал. В избу ввалился караул. Обер-лейтенант что-то рявкнул им. Что – Тарасов не понял. Звуки перемешивались в затуманенном сознании. Немец то двоился, то троился в глазах. Подполковник старался держаться прямо. Ему казалось, что это удается. Он не замечал, как качается на грубо сколоченной табуретке. Из стороны в сторону. Он старался держаться. И Тарасов держался. Хотя со стороны кому-то показалось бы смешным – пьяный мужик сидит и качается из стороны в сторону…

Укол в предплечье. Чуть полегчало. Отрывистая немецкая речь за спиной. Тарасов улавливал только отдельные слова:

– …Дистрофия…..Голод…..Умереть…..Еда…

Он пришел в себя, прямо перед носом образовалась из ниоткуда кружка, пахнущая мясом. Он жадно, не сдерживаясь, схватил ее. Выпил залпом. Через секунду вырвало. После месяца войны и голода организм не принимал еду. Отучился. Перед глазами появился стакан. С красной жидкостью. Вяло он выпил ее. Горячим прокатило по пищеводу. Тарасов вскинул голову.

Вино придало сил. Сознание прояснилось.

– Эншульзиген зи битте, – вытер он рот.

Обер-лейтенант удивился. Пока в первый раз:

– Вы знаете немецкий язык?

– У меня жена немка. Была.

Обер-лейтенант приподнял бровь.

– Ja?

– Я, натюрлих.

– Вам удобнее говорить на русском?

…По средам они разговаривали с Наденькой на английском. По пятницам – на немецком. Четверг и суббота были заняты греческим и латынью. Вторник – французский день. Она не закончила Смольный. Не успела. Старше его на четыре года – революцию встретила сначала восторженно. Потом настороженно. Потом со страхом…