Впервые за лето день выдался по-настоящему приятным: закончились, наконец, порядком утомившие дожди, а стремительно захватившее свои позиции солнце еще не успело выжечь из воздуха всю прохладу.
Александр стоял на краю крыши, и, щурясь от яркого света, смотрел на людей внизу. Похожие на крошечных суетливых муравьев, они усложняли ему задачу и раздражали еще сильнее, чем обычно. Но, как бы сильно Александр не презирал людей, он не хотел причинить кому-то из них вред. На самом деле, (в этом он мог признаться лишь самому себе, и только в это мгновение) он многое отдал бы за то, чтобы стать одним из них – обычным парнем, ничем особенно не одаренным.
Он лениво сосчитал окна соседнего дома, за долю секунды перемножив в уме горизонталь и вертикаль, вычислил расстояние до асфальта и, прикинув шансы остаться в живых, с погрешностями приравнял их к нулю. В любом случае, это четырнадцатиэтажное здание было самым высоким в городе.
В голове вспыхнул образ – письмо, оставленное на столе перед уходом. Чувство вины ножом полоснуло по сердцу, но Александр напомнил себе, что без такого сына, как он, родителям будет лучше. У них есть Настя – обыкновенный ребенок, не обремененный сотней наград за успехи в высшей математике, физике, программировании и бог знает чем еще. Когда число дипломов превысило количество мест в квартире, где их можно было повесить, получать их стало попросту неинтересно. Учеба вообще была скучна до омерзения.
Александр помотал головой. Мысли, всегда такие размеренные, сейчас отчаянно теснили друг друга, не давая сосредоточиться на самой главной, последней задаче. Он глубоко вздохнул. Это просто. Надо только подойти к краю и шагнуть. Не думая.
Шаг, край, последний взгляд вниз, и…Александр замер. Его внимательные серые глаза снова и снова осматривали окрестности. Раскинувшаяся внизу картина была немыслима, но ошибки быть не могло: «муравьи» у машин, дорог и деревьев совершенно не двигались.
– Надо же… – сам себе сказал Александр, снова бросая взгляд вниз. Люди-точки по-прежнему не сходили со своих мест. Наверное, какой-нибудь романтик сказал бы, что время всегда замирает на пороге смерти, а простак решил бы, что умер, и все происходящее – часть жизни после смерти. Но Александр не был ни романтиком, ни тем более простаком. Он всегда контролировал ситуацию и точно знал, что делал, а чего не делал. Он НЕ прыгал с крыши.
Еще один глубокий вдох. Теперь осуществить задуманное было сложнее: сердце бешено стучало, инстинкт самосохранения пытался преодолеть рамки сознания, в которые его загнал обладатель. Эта битва была бы проиграна с самого начала, – ум всегда был сильной стороной Александра – если бы не мелькнувшее вдруг чувство, давно забытое, похожее на любопытство.
Случилось то, чему он не мог найти объяснения…
Сегодняшний день – самый длинный в моей жизни – начался как обычно, с той лишь разницей, что я ночевала у двоюродной сестры и, проснувшись, увидела прямо над собой люстру: у Ирки двухъярусная кровать, и я всегда сплю наверху. Жаль, что сестричка планирует поменять мебель в своей комнате; на пять лет младше меня, она уже мнит себя взрослой, я же, напротив, радуюсь возможности почувствовать себя ребенком.