Читать Офальд

Махбал, Ивстаяр. Январь

Из-за облупившегося фасада старого небольшого дома слепо выглядывало тусклое солнце. Его бледные лучи рассеянно лизнули покосившуюся калитку, и обмотанный старой материнской шалью Офальд чихнул, поневоле закрыв глаза. Целую минуту он упорно старался не мигать, глядя на дымчатый желтый кружок в низком мрачном небе, но чихать с открытыми глазами не умел никто из знакомых Офальда. Он подозревал, что это вообще невозможно. Мальчик отвернулся от дома и пошел к калитке, решив поискать своего друга Хайонна, сына мельника. Еще на прошлой неделе они договаривались сбегать к пруду и проверить, достаточно ли крепок лед после недавней оттепели, чтобы можно было кататься на самодельных коньках.

Отец называл эту семью "йеревишки" и презрительно морщил нос, но не запрещал ребятам играть вместе. Несколько недель назад Офальд случайно услышал, как мать напоминает отцу о его обещании не лезть к Ругербам после громкого скандала в пивной, где Илоса набросился на мельника с кулаками, призывая всех желающих не стоять в стороне, а раз и навсегда разобраться с мерзким йеревским племенем. Скандал дошел до бургомистра, который лично поговорил с Ралкой и Илосой, признавшись по секрету, что вполне разделяет их благородное негодование, но сделать с этими йеревами, и вправду заполонившими, кажется, весь Ивстаяр, по-прежнему ничего нельзя. Отец, польщенный такой честью, пообещал держать себя в руках. Об этом и напомнила ему Ралка своим тихим хрипловатым голосом, нежно укачивая крошку Дуднэма, который третий день мучился младенческими коликами. Офальд, отправившийся было спать, замер на второй ступеньке лестницы, ведущей в крошечную каморку на втором этаже, которую он делил с братом Илосой-младшим, названным в честь отца, но ничего интересного больше не услышал. Илоса-старший сел за свою конторку разбирать бумаги – керосин всегда покупался в избытке, чтобы отец мог работать и дома, – а мать, положив сопящего Дуднэма в колыбель, села за чтение рядом с двенадцатилетней Леагной. Илоса-младший и Леагна были детьми главы семейства от первого брака, и прохладно относились к Ралке и ее сыновьям. Мальчик поднялся к себе, пребывая в глубокой задумчивости, и решил при случае поговорить обо все этом с Хайонном, однако подходящего повода не нашлось, и Офальд скоро обо всем забыл.

Дом Телгиров стоял у самой дороги, спрятавшись за двумя огромными тополями, и маленькая фигурка бодро зашагала по тщательно расчищенному тракту. Когда дом скрылся из вида, мальчик развязал тугой узел и презрительно освободился от шали, без которой мать не соглашалась выпускать его на улицу – она страшно боялась простуд, постоянно напоминая Офальду о его слабых легких. Аккуратно сложив шаль в тугой тючок, почтительный сын пристроил ее под большим серым камнем у обочины дороги, и зашагал дальше, сделав себе мысленную заметку: не забыть обвязаться на обратном пути. Офальд шел, упрямо выставив вперед подбородок и пристально вглядываясь вдаль, туда, где по его представлениям находился неведомый, и оттого немного страшный город Инцл. Всего через каких-нибудь три месяца ему предстояло пойти в школу, про которую Хайонн, бывший старше на полтора года, солидно говорил: "будет непросто".