– Ада, – крикнул я, – свари кофе!
Вместо того, чтобы послушно загреметь туркой, она недовольно попросила:
– Не называй меня Ада.
Но всё же отправилась в кухню.
Странные пошли роботы, однако.
– Ада, как тебе новый сезон «Рассказа служанки»?
– Я же просила: не называй меня так! – раздражённо проговорила она. Поправила волосы из канекалона и примирительно произнесла: – Аделаида. Несложно, правда?
– Слишком длинно.
– Люди совсем разучились запоминать, – хмыкнула она. Матово блеснуло полихлорвиниловое веко – совсем как настоящее.
– Ада… Аделаида! Срочно Скорую! Площадь Карнавалов…
– …Тринадцать, квартира двадцать пять, – подхватила робот. – Я вызвала. Уже. Слышала, как ты звонил маме. Судя по тому, что она описала – просто отравление. Всё будет в порядке. Не переживай.
– Спасибо, Ад… делаида…
Я начал подозревать, что с ней что-то не так, в первый же вечер. Она сразу же начала обращаться ко мне на ты; иногда подкалывала; часто капризничала, когда я ставил её на зарядку. Дальше пошли эти выкрутасы с именем – а ведь по документации универсусам вообще плевать, как их зовут. А потом она интерпретировала мой разговор с мамой и, предупредив мою просьбу, вызвала врача. Я перечитал инструкции и убедился: хикки-роботам такая эмоциональная интерпретация не доступна.
Тогда-то я и решил показать её специалисту.
– Ты оделась?
– Тебе больше нравится синее платье или зелёное?
– Зелёное.
Для робота, призванного стать идеальным компаньоном, вопрос вполне стандартный. Нестандартно вышло, когда Ада появилась из гардеробной в синем.
– Я же сказал, мне больше нравится зелёное.
– А мне – синее, – улыбнулась она и пошла открывать дверь: Вадим, вопреки ожиданиям, явился минута в минуту.
– Привет, привет! – Он кивнул мне, галантно поклонился Аде. – Что там у вас стряслось? Барахлит зарядник?
– Ничего у меня не барахлит, – насторожилась Аделаида.
– Не барахлит, не барахлит, – кивнул я. – Сделай нам кофе.
– Не бережёшь сердце, – вздохнула робот и скрылась за стеклянной дверью кухни.
– Нравная она у тебя, – заметил Вадим, вешая на крючок пальто.
– Вот именно. Даже слишком… Осмотри её, а? Мне кажется, шалит центр эмоций…
– Усыпляй. Посмотрим.
– Боюсь, придётся подождать, пока кончится зарядка. Заикнёшься о выключении – сразу истерика…
Вадим проводил мелькнувший за стеклом силуэт задумчивым взглядом. Пожал плечами.
– Могу попробовать договориться.
– Попробуй… – без особой уверенности кивнул я.
Вадим исчез в кухне, а через пять минут вышла Аделаида, быстро глянула на меня и шепнула, что разрешает себя усыпить. Села в кресло, расстегнула на спине платье, позволила нажать на неприметную стандартную родинку под лопаткой. За несколько секунд, прошедших до того, как она заснула, её зрачки расширились; если бы речь шла о человеке, я бы сказал, что в них мелькнул страх.
– Я быстро, – обнадёжил её Вадим, и Ада уснула, но не закрыла глаза, как делают во сне люди, а бесстрастно уставилась в потолок.
– Ну-те-с, ну-те-с, – забормотал друг, стягивая с её лопаток покрытую канекалоновым пушком кожу, – Что тут у нас… С эмоциями всё в порядке, центр работает. С реакциями тоже всё хорошо. Давай посмотрим центр переосмысления. Ну-те-с… ну-те… Мля, Дима! Крышка сорвана!
– А?..
– Щель. Щёлочка. Клапан пропускает.