Я открыла глаза. Сердце колотилось о ребра, тело онемело, скованное страхом. Это было одно из тех пробуждений посреди ночи, когда во сне ты видишь нечто пугающее, чему не можешь найти объяснение. А проснувшись, несколько бесконечных мгновений не можешь понять, что кошмар был всего лишь сном.
Серость и мрак, будто из мира исчезли все краски. Так иногда бывает в предрассветные часы. С трудом я заставила себя повернуть голову – и едва не вскрикнула. Пересушенное горло просило воды, губы слиплись. На краткий миг я даже подумала, что они сшиты или склеены, но эта мысль как-то быстро потускнела на фоне увиденного. Пять каменных саркофагов у стен круглой башни, и я лежу на крышке одного из них.
Я схватилась непослушными заледеневшими пальцами за край – поверхность гроба оказалась до странности гладкой – и неуклюже сползла вниз. Сил хватило лишь на то, чтобы обхватить острые коленки руками и прижаться спиной к холодному камню. Сон ли это? Все кажется таким реальным и одновременно таким странным. Абсолютное безмолвие, в котором единственный источник шума – стук собственного сердца. Это определенно не то место, в котором я засыпала.
И вдруг…
Следующая мысль затмила своей значимостью все остальное: я ничего не помню. Это откровение нагрянуло неожиданно и произвело куда более ошеломляющий эффект, чем то странное окружение, в котором я каким-то образом оказалась.
Кто я? В памяти на месте воспоминаний о моей личности или хотя бы о чем-то до пробуждения я находила лишь тьму, будто моя жизнь началась в тот самый момент, когда я открыла глаза несколько минут назад. Будто меня и не существовало вовсе. Но ведь я знаю откуда-то, что засыпала не здесь. Где? Ничего, кроме мрака, густого, смолянистого мрака.
Шли минуты, а может и часы, пока я пыталась пробиться через толщу тьмы в надежде ухватиться хоть за одно крохотное воспоминаньице, хоть за одну прозрачную ниточку, чтобы та связала меня с моей личностью. Когда это начало причинять почти физическую боль, я прекратила попытки. Глаза наполнились слезами от безнадежности и страха, когда пришлось признаться себе: я никто. Никто и ничто.
Стараясь не давать волю собственной слабости, я смахнула влагу с ресниц и огляделась. Из круглого сегментированного окна в потолке изливался все тот же тусклый свет, превращающий все вокруг в бесцветные тени самих себя. Предрассветный сумрак, казалось, растянулся на часы в этом странном тихом месте. Время будто остановилось, навсегда запечатав склеп в одном моменте. Он тонул в безмолвии, начисто лишенный даже малейшего звука: ни криков птиц за окном, ни шороха паучьих лапок. Не было даже движения воздуха, которое создает ветер, проникая в помещение сквозь невидимые щели. Не было ничего, и только мое присутствие нарушало целостность и покой этого места.
Не знаю, сколько я так просидела в тишине, обнимая коленки. Мысли текли мимо меня, и ни одна не задерживалась. Я просто подмечала детали окружения, но не задумывалась о них. Все вокруг казалось новым, но казалось правильным. Пять одинаковых гладких саркофагов представляли собой не более чем часть склепа, равно как мраморные плиты пола или выпуклые барельефы стен. Для меня они ничего не значили, ведь я не знаю тех, чьи кости покоятся в них.