Почему же свет мы ищем во тьме, почему лишь во тьме кажется он нам ценным?
А. де Куатьэ «Медовая жертва»
Мы познакомились год назад. Мне тогда было девятнадцать, как и Кристиану, когда он встретил Кристабель. Совпадение или знак?..
Наше знакомство выпало на чудесную майскую ночь. Отблеск лета уже звенел в воздухе негромким пением полночных пташек и мерным переливчатым жужжанием насекомых. Теплый вечер снова выманил меня из дома. Ноги будто бы сами понесли меня к Полю Невинности – пристанищу душ не только мертвых, но и некоторых живых. По дороге я не забыл завернуть в магазин и купить неизбежный напиток с кисло-сладким вкусом. Попивая его прямо из бутылки, я в который раз бродил среди старых надгробных плит и покосившихся крестов – кое-где деревянных, но больше железных, – и привычная сладкая меланхолия овладевала сердцем. Вино обжигало внутренности, и вместе с ним вкрадывалась в душу отчаянная восторженность, сладкая тоска по чему-то утраченному, чего в реальной жизни никогда и не было. Разве только в темных, пропитанных горькой радостью, снах. Тоска об этой иллюзорной потере сменялась восхищением живописной мрачностью обители уснувших последним сном. А то в свою очередь уступало место неудержимому ликованию. Я любовался старинным погостом и радовался тому, что пока что нахожусь по эту сторону могилы.
Я мог вдыхать весенний воздух, напоенный ароматами сирени, что безмятежно цвела в этом печальном чертоге ангела смерти.
Мог запрокинуть голову и окинуть хмельным взглядом кроны исполинских дубов, что укрывали изумрудной сенью своих призрачных подопечных.
Их ветви, покрытые молодой, только народившейся листвой, вдруг начинают переплетаться и скручиваться. Они протягивают ко мне свои когтистые щупальца и, кажется, вот-вот поймают, но я хватаюсь за попавшееся под руку надгробие и успеваю увернуться. Сделав несколько шагов, я снова выпрямляюсь во весь рост, и веселый смех срывается с моих влажных губ.
Я гуляю среди мертвых, но я жив. Я живой – и в этой мысли заключен весь смысл бытия.
Погруженный в свои мысли, я едва замечаю, как фиолетовые сумерки сменяет ночь. Ее предвестником была красавица-луна, которую послала на небо могущественная Селена, и та выпуклой серебряной монеткой повисла в темнеющих небесах. Становится довольно прохладно, и я застегиваю молнию своей распахнутой доселе куртки. Я никогда не был таким модником, как Кристиан, и большинство вещей покупал в самых обычных магазинах – благо, среди их цветовой палитры всегда можно найти черный цвет. Вот и тогда на мне была самая простая ветровка и черные джинсы. Мои увлечения выдавала лишь обувь – я редко расстаюсь с высокими ботинками на шнуровке. Свежий ветер развевал мои длинные черные волосы (которые, в отличие от шевелюры Кристиана, не нуждаются в искусственном окрашивании).