Читать Казус. Индивидуальное и уникальное в истории. Антология

Молодой историк Михаил Николаевич Покровский (1868–1932) в октябре 1895 г. впервые читал лекцию слушательницам Высших женских курсов. Темой он избрал «Киево-Печерский патерик» – сборник житийных рассказов о монахах киевского монастыря XI–XIII вв. Выбор был не случаен – это единственный русский памятник столь ранней эпохи, из которого можно было узнать о жизни людей того времени – с удивительным количеством бытовых подробностей в сочетании, однако, с «религиозной фантастикой» («чертями и ангелами»). Курсистки слушали с интересом, тем не менее Михаил Николаевич остался собою недоволен: он говорил «не то, что нужно». Политическая сознательность и уже начавшееся увлечение марксизмом подсказывали ему, что необходимо иное – рассказ о закономерностях исторического развития, о причинно-следственных связях, которые помогут понять его слушательницам происходящее сегодня в стране и обществе[1]. С этих пор Покровский посвятил себя именно такой истории, став ведущим историком-марксистом в Стране Советов.

Этот случай иллюстрирует банальную истину о том, что история, преподносимая читателям историками-профессионалами, бывает разной, зачастую она не совпадает с ожиданиями ее «потребителей», не вписывается в их представления об устаревшем и новаторском. Поэтому, открывая новую серию книг под названием «Микроистория», читателя необходимо прежде всего ввести в курс дела: здесь будут публиковаться отечественные и зарубежные исторические труды, которые придутся по сердцу любителям прошлого как такового, с его вкусами и запахами, предрассудками и пристрастиями, радостями и страданиями, то есть со всем тем, чем в полной мере обладает художественная литература, но о чем, как правило, умалчивают исторические сочинения.

Свойство прошлого – всегда оставаться загадочным, ведь его уже нет, и потому его невозможно увидеть отчетливо, исследователям приходится до крайней степени напрягать зрение, прибегать к увеличительным стеклам, чтобы рассмотреть его детали, различные мелкие события и ничем не примечательных людей, случайно попавших в объектив. Они интересны не сами по себе, они – незначительные следы, по которым возможно увидеть ход событий, наподобие того, как это блестяще проделывал сыщик Шерлок Холмс, чтобы раскрыть очередное таинственное происшествие[2]. Именно о такой «уликовой парадигме», сходной с криминальным расследованием, к которой прибегают в своих штудиях историки, писал один из основателей микроисторического направления Карло Гинзбург[3]. Однако микроисторик соединяет в себе не только «Шерлока Холмса», но и «доктора Ватсона», умевшего интересно описать историю. Безусловная сильная сторона микроисторических исследований – это хороший рассказ. Читатель как бы приглашается следовать за авторами в проводимом ими «дознании»: исследователи открыто рассказывают ему о своих мыслительных процедурах, сомнениях, колебаниях, эвристических находках.

Что же дает нам сегодня такое расследование? Интересно ли оно без отношения к настоящему? Для кого-то – да, а для кого-то – нет. Но связь с нашим временем, хотя и не обязательно четко проявленная, есть всегда. К примеру, часто можно услышать мнение о том, что люди во все времена остаются одинаковыми в своих надеждах, мыслях, эмоциях, поведении: они не меняются. Так ли это? В микроисторических исследованиях близкая встреча с людьми прошлого дает богатую пищу для размышлений над этим вопросом. Так, жизнь, раздумья, поступки деревенского мельника Меноккио, жившего во Фриули на северо-востоке Италии в XVI в., оказались в центре внимания одного из самых известных произведений в области микроистории – книги «Сыр и черви» Карло Гинзбурга