Безлунное ночное небо над Эмесом внезапно было разбужено резкой вспышкой яркого света: одна из вечно неподвижных звезд вдруг тронулась со своего места и стала быстро расти в размерах. Казалось, будто мироздание содрогнулось.
За тысячи километров от Эмеса, в центре государства, Вечном городе, поднялась паника. Миллионный город никогда не спал ночью и уж тем более сейчас, когда небо преподносит такие явные знамения. Жрецы спорили между собой, плебеи в истерике и страхе бросались в разные стороны, знатные горожане вознесли руки к небу, в мольбах выспрашивая у богов о грядущем. Ближе к концу ночи почти все жители собрались у большого цирка, где понтифик объявил о знамениях и провозгласил девятидневные молебствия. Сенаторы поручили народу принести в жертву крупных животных и посвятить их всем богам; Юпитеру же Всеблагому и Величайшему следовало даровать только белых быков.
Граждане немного успокоились и стали расходиться, толкуя услышанные знамения кто как может. Одни говорили о скоро грядущей смерти Цезаря Августа, другие – что городу не иначе как близится конец, третьи были уверены, что знаменье не обещает ничего плохого, но только хорошее, четвертые утверждали, что грядут большие перемены и так далее, ибо мнений было почти столько же, сколько и горожан. Не успел народ разойтись по домам, как тревожившая их звезда преподнесла новый сюрприз – вновь вспыхнув, она разлетелась на сотни кусочков. Это произошло так резко, что, говорят, некоторые горожане от страху так и умерли на месте.
Звезды не стало. Видимо, она взорвалась. Зато сотни маленьких ее частиц ринулись в разные стороны, медленно исчезая из виду. Одна из них достигла земли, рухнув в самом центре акрополя Эмеса, полностью уничтожив под собой храм Артемиды. Город проснулся от сильной тряски, люди быстро вывалили на улицу и, увидев страшное зрелище, прослезились, сожалея по утраченному храму, ведь только вчера они отмечали в нем главный праздник. Знамение было однозначным – совсем не как у жителей вечного города – храмы редко разрушаются богами с такой высокой точностью.
Жрец храма случайно остался в живых лишь потому, что за миг до падения осколка вышел по нужде. Вернувшись, жрец, не найдя своего пристанища, стал в панике бегать по развалинам, взывая к небесам и изрекая пророчества. Вот уже совсем рассвело, а жрец все никак не успокаивался и продолжал метаться из стороны в сторону. Вокруг этого места собиралось все больше и больше народу, и вот уже почти все горожане могли наблюдать удивительное зрелище: в центре развалившегося храма торчал огромный камень конусообразной формы и черного цвета, вокруг же камня все продолжал бегать помешавшийся жрец в спальном одеянии из златотканого хитона и широкого пурпурного пояса. Зрелище это было отчасти комичное, однако смеяться никто и не вздумал.
Спустя несколько дней по всему государству пронеслась молва о печальном событии – скончался Цезарь Август Марк Аврелий Антонин. Не было никого из подвластных Риму людей, кто бы без слез услышал эту весть; все как бы в один голос громко называли его: одни – превосходным отцом, другие добрым государем, третьи – замечательным полководцем, иные – воздержанным и скромным властителем, и никто не ошибался.