Горько, когда твои домашние не посещают церковь. Но даже если они туда ходят только «из-под палки» – в этом тоже мало утешительного. Весь Великий пост Маргарита потратила на уговоры мужа, чтобы в Пасхальную ночь им причащаться вместе. За сорок девять дней поста к чему только жена ни прибегала. Сгодились и ласки, и ее многолетний опыт катехизатора. Но когда в Великий четверг муж вновь заколебался, в ход пошла «тяжелая артиллерия» ультиматума.
– Ну, неужели раз в год, ты не можешь это сделать хотя бы ради меня?! В общем так. Или мы на Пасху идем вместе, или никакого праздничного стола от меня не жди.
Маргарита никак не могла взять в толк, как из активного и любознательного воцерковляющегося Владимир превратился в пассивного прихожанина.
Как все замечательно и многообещающе начиналось! Совместные чтения акафистов, долгие монастырские всеночные бдения, многодневные паломничества… Но, когда Маргарита взялась за катехизацию крещаемых в их церкви, произошло нечто странное. У нее духовная жизнь забурлила, люди в храме стали ее узнавать, спрашивать совета. Даже Владыка на одном из праздников при всех вручил грамоту и большую богослужебную просфору. А Владимир почему-то сник и вообще перестал интересоваться духовными вопросами. Может так на него повлияло незапланированное рождение второго ребенка, а потом, почти сразу третьего? Или все его время «съедали» две работы, чтобы прокормить их многочисленное семейство? Прокорпев над компьютером в НИИ всю рабочую неделю, в выходные муж занимался репетиторством. Может, правда ему хотелось выспаться хотя бы раз в неделю, а не тащиться в храм ни свет, ни заря?
Поздним вечером в Великую субботу, супруги наконец-то вырвались из своей шумной квартиры в апрельскую прохладу, оставив малышей на попечение сына-первокурсника.
Ручьи, так весело журчавшие днем, к ночи стали подмерзать. Коричневые лужи тоже покрылись прозрачной корочкой. Но она казалась настолько тонкой, что напоминала скорее паутину, чем стекло. И, конечно, на замерзавших лужах уже невозможно было встать и попрыгать, чтобы услышать хруст растрескавшегося льда, как это делали их дети еще две недели назад. Воздух казался хрустально-прозрачным. Эффект дополняли яркие звезды, мерцающие на абсолютно безоблачном темном небосводе.
Те несколько человек, которые сидели в трамвае, похоже, тоже направлялись к Пасхальной заутрене. При каждом из них находилась корзина или ведерко с продуктами, приготовленными к освящению, от которых по всему трамваю растекался сладостный аромат цукат, ванили и домашним уютом.
В душе Маргарита ликовала. Наконец-то они вместе едут в храм! Каждой клеточкой естества она за это готова была славить Бога.
Мысли женщины перемешивались с давно заученными стихами из Пасхального канона. Так и хотелось встать и прямо сейчас посреди трамвая, медленно дребезжащего по опустевшему городу, запеть: «Христос воскресе!». Она знала, что в их храме «Христос воскресе» сегодня воспоют не только на славянском и греческом, но еще на еврейском, английском и даже на башкирском языках. Женщина украдкой взглянула на мужа. Тот сидел, слегка сгорбившись и прислонившись к стеклу. Безучастно уставившись в окошко, он вообще вряд ли замечал где едет. Что творилось в его душе? О чем он помышлял?