Глава 1
– Как же больно, Господи, что со мной произошло? – Девушка, лежащая на кровати и почти полностью обмотанная бинтами, открыла глаза и попыталась дотронуться до головы, но не смогла, так как правая рука ее была прикована наручником к металлической кромке кровати, левая же была в гипсе от запястья и до самого плеча, что так же препятствовало движению.
Несмотря на такую неподвижность, она смогла все-таки собраться с силами и осмотреть место, в котором находится, хорошо, что хоть головой удалось повертеть. Похоже, это больничная палата, все говорит об этом и светлые стены и ее кровать и приборы, к которым она была подключена, вот только было и что-то пугающее в этом месте. Например, зачем наручники? И еще – во многих ли больничных палатах вместо двери, да и на окнах есть металлическая решетка?
– Что смертница, очухалась все-таки? А мы уже думали, что не выживешь. Ты зачем на Кукушку с кулаками накинулась, неужели жить надоело? Хоть бы о ребенке, дура, подумала. – Это заговорила странная женщина, отпиравшая ключом решетку и входящая в помещение. Она была бы очень похожа на медсестру, если бы ее наряд не был столь неопрятным. Высокая и довольно полная тетка была одета в некогда белый костюм, в которых ходят медики. Вот только он был до такой степени застиранным, что в некоторых местах уже расползался на нитки, да и цвет у него был скорее светло-черненьким, чем белым.
– Простите, вы со мной разговариваете? – Спросила девушка.
– Ух, нифига ж себе, это откуда такая интонация, может ты и слово «пожалуйста» в коме-то выучила? К тебе, к тебе. А ты что хочешь сказать, что не узнаешь меня или не помнишь, как сюда попала? – Ответила тетка.
– Нет, не помню. – Сделав над собой усилие, девушка попыталась восстановить в памяти события последних дней, но ей это не удалось.
– А имя-то свое хоть знаешь? – Прищурилась тетка.
– Да, – поспешно ответила больная, однако чуть помолчав, продолжила, – но не помню…
– Ну-ну, в твоем-то положении только амнезию разыгрывать и остается. Ладно, лежи – отдыхай, пока можешь, скоро Степан Степаныч придет – он тебя быстро из этого анабиоза выведет.
– А что случилось? Почему на мне наручники? И не могли бы вы дать мне воды? Я очень пить хочу.
– Ладно, ща принесу воды. А на счет наручников – это ты молодец, правдоподобно поешь. Только пойми, что пока ты в дурке будешь отсиживаться, твое дите нафиг никому не нужно, увезут его в приют, и никогда больше не увидишь. Ты это, кончай придуриваться, признайся во всем, раскайся и возвращайся к пацану, а то только хуже будет. Лучше пусть взыскание впаяют, чем ребенка лишат. – Сказав все это, тетка вышла, не забыв при этом, запереть решетку на ключ.
Девушка же приложила максимум усилий для того, чтобы вспомнить, как она сюда попала, и вообще – кто она. О каком ребенке говорит эта женщина, о каком Степан Степаныче. Что вообще происходит?
От серьезных усилий дико разболелась голова, а еще очень тяжело было лежать без движения, так как все тело болело и дико чесалось, но как бы она не старалась, так и не смогла пошевелиться, разве что только кончиками пальцев, да и то с усилием. От боли и собственного бессилия девушка тихо заплакала.
Не прошло и пары минут, как вернулась ее недавняя собеседница, в руках она держала стакан с соломинкой. Поднеся его ко рту девушки, она заговорила уже не так грубо: