Зима 2010 года
– Послушай, что тебе надо? – рявкает она, потирая руки, совсем как в детстве.
Но мое детство закончилось. Я уже не ребенок. И меня душит злоба. Однако ей об этом знать необязательно. Пока необязательно.
– И что, черт побери, ты здесь делаешь? – спрашивает она, оглядывая безлюдный парк. На улице середина января, плюс один по Цельсию, и до полного захода солнца остается двадцать минут.
Моя надежда оправдалась – обещание того, что у меня есть для нее кое-что интересное, выманило ее на свет Божий.
– Присаживайся, и получишь свой подарок, – говорю я, похлопывая ладонью по сиденью карусели рядом с собой.
Она заметно колеблется, но в конечном счете любопытство берет верх.
Восемь лет эта картина стояла у меня перед глазами…
– Ну же, и какого черта?..
– Помнишь, как ты водила меня сюда на прогулки?
– Э-э-э-э… я… – неуверенно мычит она.
– Помнишь, как мы вместе качались на качелях, ты крутила меня на карусели и играла со мной в мяч?
– Послушай, сейчас уже слишком поздно. Я хочу домой, – говорит она, и в ее голосе слышится страх.
Она понимает, что здесь что-то не так.
И отодвигается от меня.
Я хватаю ее за руку.
– Не помнишь? Да неужели? А все потому, что ты этого никогда не делала, сука ты гребаная. – Поворачиваю ее лицом к себе.
– Какого?..
Сотни раз все это снилось мне во сне, и теперь я действую на автомате.
От резкого удара правой рукой в висок она теряет сознание.
На моем лице появляется искренняя улыбка. Это почти так же здорово, как и представлялось в мечтах.
Свет дня меркнет, и мне приходится работать быстро, так как я не знаю, сколько она пробудет в отключке.
Когда я затягиваю последний узел на ее коленке, она начинает стонать.
– Послушай, что ты…
– Нигде не давит? – спрашиваю я, отступая на шаг и любуясь проделанной работой.
Ее раскинутые в стороны ноги намертво прикручены к сиденью цепной карусели, а лицо смотрит вниз. Тело изогнуто таким образом, что верхняя его половина свисает к земле, а голова касается бетонной поверхности площадки. Руки у нее связаны за спиной.
– Послушай, я сейчас блевану…
– Пусть это будет твоей самой большой проблемой на сегодня. – Страх в ее голосе и попытки освободиться доставляют мне истинное наслаждение.
– Чер-р-р-рт, – рычит она, когда колючая проволока глубоко впивается ей в кисти рук. Задумка кошмарная, но так приятно видеть ярко-красные результаты ее мучений…
– А ведь надо было привести меня сюда хотя бы один раз, – говорю я и начинаю вращать карусель.
Ее голова шаркает о бетон, и она издает вопль ужаса.
Я улыбаюсь и продолжаю вращать карусель – здесь ее никто не услышит. Дома, для которых был разбит этот парк, расселили много лет назад, после того как два коттеджа провалились в давно выработанную старую шахту.
А те дети, которые здесь появляются, приезжают издалека – и уж точно не в такие ночи.
– П… прошу тебя! О… ост…
– Заткнись. Наступил мой черед. – С этими словами я сильнее раскручиваю карусель. С каждым поворотом на бетонном