Читать Пятый угол

– Что вы тут понаписали, уважаемый Рассказчик, что понасочиняли? Да разве бывает такое в жизни? Такие ситуации, люди, события? Разве может быть такая любовь и благородство, такие поступки? Я не верю ни единому вашему слову. Очень нежизненно!

– Позвольте! А что, если в названии книги я припишу «Взрослые сказки»?

– Хм… Звучит недурно. И в корне меняет суть дела! «Сказки»! Вот именно! Если всё, что вы пишете, – жизненные взрослые сказки, тогда я беру свои слова назад. Ведь их в нашей жизни как раз не хватает… Так держать, уважаемый Рассказчик, так держать!

P.S. И вправду, хотелось бы, чтобы добрые дела и поступки, которые порой встречаются в этих рассказах, чаще имели место в реальной нашей жизни. Увы, но в ней практически не осталось чудес. Ну а если вам покажется очень наигранно, слащаво, неправдоподобно, или, как уже говорилось, нежизненно, то не заморачивайтесь! Ибо всё, написанное в этой книге, – лишь обычные взрослые сказки!

С уважением,

/Автор/

Она ушла…

Хотя это было вполне ожидаемо. Она всегда так поступает, едва закончится осень и наступят первые зимние дни. Вначале слоняется бездумно по комнате, натянув мою старую растянутую футболку, спадающую с плеча, и шлёпая босыми ногами по холодному паркету, натыкается на углы, что-то рассеянно напевает себе под нос…

А потом приходишь с работы и понимаешь: ушла!

Ну что ж, вернётся! Всегда ведь возвращается: то в конце зимы, а если нет, то в самый разгар весны – это уж точно!

Но в этот раз всё было иначе. И мне странно было ощущать её, вернувшуюся через несколько дней, забравшуюся под одеяло прямо в одежде, жмущуюся ко мне холодными под капроновыми колготками ногами и ледяными ладошками. От неё пахло вином и почти выветрившимся ароматом парфюма. В волосах запутались кружевные снежинки, а улыбающиеся во сне губы были липкими от сливочного мороженого. А еще… Я чувствовал, как она вся была пропитана чьими-то мыслями, но не стал говорить об этом вслух, когда она пробудилась, затрепетав длинными ресницами.

Была суббота, и мы валялись в постели почти до обеда. Говорили ни о чём. Вспоминали разные приятные случаи из нашей жизни. Например, как по утрам мы вместе просыпались спозаранку, когда за окном только брезжил златокудрый рассвет, и пили кофе, слушая на магнитофоне старые песни. Как глядели на ночное небо, когда кто-то невидимый зажигал на нём погасшие звёзды, и старались не думать о жизни всерьёз. Как бродили в резиновых сапогах по парку, вороша осеннюю листву, рвали прямо зубами с ветки чуть подбитую морозом рябину, а потом, пропахнув насквозь кострами, бежали на трамвай и ехали в кафе, чтоб съесть чизкейк и выпить латте. Как по весне ходили в ботанический сад и, проголодавшись, пили кефир с багетом прямо на скамейке. Как вспоминали детство, ассоциируя его с земляничным летом. Как я отправлял её на отдых и просил привезти мне запах моря в волосах. Как успокаивал её в приключившейся беде, обещая, что всё будет хорошо.

Близился вечер. Мы пили глинтвейн и жгли ароматические свечи, понимая, что в своих разговорах бродим вокруг да около. Нужно было задать главный вопрос. И я решился: