⇚ На страницу книги

Читать Алый, чёрный и белый

Шрифт
Интервал

Глава 1

– Будущее приносит мне тревогу. Всё слишком быстро меняется.

Камера фокусируется на героине. Глаза широко распахнуты, смотрят в пустоту, в то самое, пугающее грядущее. Руки комкают платок, губы слегка дрожат. А потом камера плавно разворачивается, чтобы показать моего агента, Лео.

Для него монолог звучит совсем не так. Он слышит:

– Будущее пхиносит мне тхевоху. Все слишком быстхо меняется.

Теперь камера фокусируется на его поникших плечах, опущенных глазах. Крупный план руки, которая выключает микрофон.

Следующая сцена – снова в комнате звукозаписи. Лео курит в вентиляцию, прямо у таблички «не курить». Я стою у стены, скрестив руки на груди. Главная деталь – микрофон на высокой металлической стойке. Он разрезает сцену пополам, он привлекает всё внимание. Он – мой главный враг.

Лео делает затяжку и говорит:

– Не стоит расстраиваться. Сейчас всё равно снимают много немых фильмов. Устинов планирует свой новый шедевр, я почти договорился насчёт главной роли для тебя.

Лео стоит показать на экране крупным планом. Его полное имя – Леонид Васильев, но мы все знаем его как Лео, лучшего агента для актёров кино. Русые волосы, очки в серебряной оправе, на указательном пальце – серебряное кольцо. Костюмеру пришлось постараться, чтобы найти эту шёлковую сорочку королевского фиолетового цвета.

Лео прячет окурок в портсигар, тоже серебряный. Говорит:

– Не тоскуй, ты же не виновата. Среди немых актрис тебе равных нет.

Я и без него это знаю.


Я училась в театральной академии – и была одной из лучших, пусть и почти не играла на сцене. Но я нашла своё место в кино. Это я появляюсь в главных ролях в «Владычице Ночи» и «Эвридике»; моё лицо сияет на афишах. Меня знают, меня любят, меня ненавидят.

Но – я смотрю на микрофон – он может лишить меня всего. В кино больше не ценятся твои актёрские навыки, умение показывать эмоции, жить под прицелом камеры. Теперь нужно красиво болтать, и ты звезда!

Камера могла бы записать, как я набрасываюсь на микрофон. Схватившись за железную палку, бью его об стену, пока не останутся бесполезные обломки. Вместо этого Лео помогает мне надеть плащ, и мы уходим.

Дальше – натурные съёмки. Камера следует за мной до такси, потом до дома. Устинов однажды сказал, в будущем камера сможет подниматься в небо и снимать с высоты птичьего полёта.

Он вообще любит фантазировать.

Новая сцена – я поднимаюсь домой, пятый этаж, последний. Каблуки стучат по ступеням. Если бы камера правда могла летать, она бы показала сверху меня и тёмный колодец парадной. Перила давно сломаны, я даже рву о них правую перчатку.

У соседей немало пересудов вызывает моя уединённая жизнь. А ещё – знаки внимания моих поклонников. Сегодня под дверью стоит ярко-розовая коробка, перевязанная лиловым бантом. Это могут быть цветы или конфеты, но, наклонившись, я чувствую вонь.

Кажется, он опять это сделал. Перчатка всё равно порвана, и я тяну за ленту. От запаха глаза слезятся, на миг я зажмуриваю их, но успеваю увидеть, что под крышкой.

Это распотрошённая рыбина. Пустые глаза смотрят прямо на меня. В коробку попала муха, она садится на шляпку, приходится взмахнуть ладонью, отгоняя.

Раньше он присылал мне увядшие розы. Кусочек поминального пирога. Теперь – мёртвая рыба. Около хвоста лежит карточка, я цепляю её двумя пальцами, камера даёт близкий план. Печатные буквы, выведенные уверенной рукой: