1.
Несильно, но чувствительно кольнуло в левом боку.
Каждый раз, когда он просыпался, организм неизменно приветствовал его этим уколом. Жильбер говорил, надо обследоваться. Говорил, мало ли чего там у тебя колет, запустишь болячку, намаешься потом. Обследоваться Габу очень не хотелось. Да и зачем? Кольнёт один раз и всё. Вот и сейчас.
Он осторожно потянул носом воздух, прислушиваясь к ощущениям. Бок удовлетворённо помалкивал, зато по спине вдруг побежали мурашки, горячие и шустрые. Спину, что ли отлежал?
– Очнулся, кажется, – голос с заметным бретонским акцентом прозвучал из той части пространства, что почему-то не поддавалась точному определению – не то сверху, не то сзади.
– Здоровый, однако. Я ему двойную дозу всадил. Минимум час ещё должен быть без сознания.
Этот говорил чисто, но резче и басовитее.
В замешательстве Габ подождал продолжения. Его не последовало. Тогда он осторожно приподнял ставшие на удивление тяжёлыми веки.
Ровный тусклый свет выхватил невысокий потолок с двумя рядами выключенных ламп, по сторонам угадывались такие же невзрачные серые стены. А ещё приторно пахло чем-то едким и сладким.
Потом над ним склонились двое. Он различал их лица сквозь зыбкий, волнами накатывающий туман. Одно угловатое, с выступающими скулами, глубоко посаженными глазами и совершенно неуместным здесь вздёрнутым носом. Второе будто сплюснутое с боков, с карикатурно поникшими уголками губ и большими грустными глазами.
И выражение на этих лицах было одинаковым – настороженным и обеспокоенным одновременно.
– Лежите спокойно, Габриэль, – пробасил сплюснутый, – пожалуйста, лежите спокойно. На вас обездвижитель. Это временно. Вашей жизни ничего не угрожает. Просто, – он запнулся, бросил быстрый взгляд на напарника и с мягкой улыбкой закончил, – просто нам очень нужна ваша помощь.
– Вы кто? – морщась, одними губами выговорил Габ. Во рту у него пересохло, в горле саднило, а небольшое усилие сразу отозвалось сильной головной болью. – Кто вы такие? Что со мной?
– Лежите спокойно, – словно не слыша его, повторил сплюснутый, – ничего страшного не произошло.
Он положил широкую холодную ладонь на мокрый лоб Габа, считал показания, удовлетворённо кивнул и, видимо, собирался ещё что-то добавить, но Габриэль уже трясся, как в лихорадке, дико вращая выпученными глазами, и мычал что-то нечленораздельное.
– Чего это он? – забеспокоился бретонец.
Сплюснутый недоумённо пожал плечами, потом перевёл взгляд на свою руку и, не сдержавшись, выругался.
На левом запястье в такт биению сердца тускло мерцали четыре буквы – UVUM.
Он резко почти вплотную наклонился к дёргающемуся в тщетных попытках освободиться Габу и заговорил. Быстро, горячо, чеканя каждое слово:
– Слушайте меня, Габриель. Слушайте внимательно. Меня зовут Эрик, моего напарника…, впрочем, неважно. Да, это UVUM. Да, мы похитили вас и привезли сюда в бессознательном состоянии против вашей воли. Но вреда вам не причинят. Вы поняли меня, Габриэль. Никакого вреда. Нам нужна только ваша помощь. Просто помощь, Габриэль. И перестаньте постоянно вызывать альтерэго. Нейросеть заблокирована, а у вас и так давление скачет, как сумасшедшее.
Габ и сам ужен понял. Привычный, стилизованный под распахнутое окно в его комнате с видом на бескрайнее поле ярко-жёлтых подсолнухов интерфейс никак не желал появляться перед мысленным взором. Это пугало и окончательно сбивало с толку.