Читать 1888

В книге «1888» вы можете столкнуться с расовыми, этническими, гендерными и религиозными предрассудками, распространенными во времена Викторианской эпохи, а также с пренебрежительным отношением к меньшинствам.

Автор произведения не принимает иного мировоззрения или образа жизни, но согласен предоставить другим право жить в соответствии с собственной системой взглядов, оценок и образных представлений о мире.

Автор также считает, что нужно обязательно освещать жизненные трудности людей минувших эпох, чтобы не повторять ошибок прошлого.

«Лондон. 1888 год.

Уважаемый мистер Брандт!

Несколько дней назад мне посчастливилось заметить вас в необычном свете: отрабатывая скопившиеся долги, вы помогали мяснику складывать нарезки перед открытием рынка, при этом ваше лицо было обезображено невероятно смертельной тоской, которая никак не относилась ни к мертвым тушам, ни к озлобленному торговцу.

До сих пор вас тревожит мерзкий мальчишка Виктор из агентства «Прималь», построенного на деньги, которые должны были получить вы.

Я помню те несколько недель, когда грязные сироты, продававшие газеты по всему городу, выкрикивали злосчастное имя лорда Абберлайна, сообщая о нем как о новом, перспективном, молодом и амбициозном детективе. Я помню, как вы искали подработки, не связанные с раскрытием преступлений, потому что ваши потенциальные клиенты, заманенные широкой лживой рекламой, шли в недавно открывшуюся, нашумевшую контору, платя невероятные суммы лишь за консультацию.

Ваше положение еще не совсем трудное, но уверенно движется к этому состоянию, а у меня есть то, что сможет покрыть все ваши многочисленные долги.

Предлагаю сделку – вы ловите меня, а взамен утираете нос лорду Абберлайну и возвращаете былую славу, ибо уверяю – скоро весь город затаит дыхание и замрет в страхе».

Я хмыкнул над письмом, поинтересовался у прислуги моего доброго друга по поводу обратного адреса, которого не оказалось, и убрал послание обратно в конверт, не придав ему особого значения.

Такая корреспонденция приходила мне каждый день, ведь все бандиты, как один, пытались быть большим, чем обычными злодеями, старались обрасти таинственностью и бросить мне вызов, а через несколько дней их пьяными ловили патрульные у местных пабов в трущобах.

Однако незнакомец был прав. В силу обстоятельств мое внимание в данный промежуток жалкого существования было приковано к поиску денег, хотя бы для оплаты съемного жилья и погашения кредита. Я даже начал продавать мебель из собственного, арестованного дома, и иногда был вынужден отрабатывать долги на главном рынке Лондона.

Сегодня удалось избавиться от дубового лакированного стола, отдав его почти за бесценок, а заодно проведать старого хорошего друга, у которого я прямо сейчас ужинал.

– Эдмунд, почему верхняя одежда вашей хозяйки до сих пор висит в прихожей, а не убрана в шкаф? – спросил Бенедикт своего дворецкого, проходя в столовую.

– Разве? Мне передали, что прихожая убрана, – отозвался мажордом, направляясь проверить слова хозяина. – Хм, действительно… Одежда все еще на вешалке.

– Скоро привезут старинный фарфор. Останьтесь у главного входа и проверьте дверь, выходящую на задний двор!

Бенедикт никогда не скупился на мебель и антикварные вещи. В его двухэтажном доме перемешались между собой индийские стили, рококо и готика, а весь интерьер состоял из предметов, обязательно хранивших в себе кусочки прошлого. Выглядело все вульгарно и очень безвкусно.