Читать Мифы и легенды Святой земли

За спиной многотысячных армий завоевателей и многокилометровых процессий паломников по святым местам, за суетой политической борьбы и интриг на протяжении многих веков Палестина жила своей жизнью – жизнью своей земли, знавшей и пору урожаев, и пору тяжелого труда, и пору благодатного отдыха; сезоны дождей, изобилия и засухи.

Крестьянин, живущий в дельте Нила, вынужден весь год работать в поте лица, покорно возделывая каждый сантиметр земли, который Нил способен оросить своими водами. В Палестине же благодаря особому ритму, в соответствии с которым здесь сменяют друг друга климатические сезоны, крестьянин имеет возможность перевести дух, пока скованные засухой поля терпеливо лежат в ожидании живительной влаги или пока в какой-нибудь зимний день сквозь разверзнувшиеся небеса на землю нескончаемым широким потоком льется вода. Вот почему в палестинских деревнях, если сравнить их с грязными египетскими деревнями, налицо изобильные плоды благодатного ничегонеделанья. Женские наряды пестрят вышивками, танцоры умеют искусно импровизировать под ритмичное хлопанье ладош своего соседа, и будто невзначай рождаются многочисленные истории.

Могу смело утверждать, как человек, посвятивший не одну неделю своего отпуска собиранию фольклора по деревням обеих стран, что воображение палестинцев намного более свободно, романтично, чисто и, если хотите, дико. Всякая длинная история, под которую так приятно коротать время в зимние вечера, – это лишь одна частица огромного мира, сотканного из мельчайших плодов человеческого воображения и jeux d'esprit[1] – попыток обыграть те или иные жизненные реалии в географических названиях; объяснить, почему тот или иной холм или гора имеет именно такую форму; а также из бесчисленных рассказов – о святом или пророке, чья могила расположена у края соседней деревни, о загадочной силе водных источников или целебных свойствах растений; легенд, которыми окружены имена тех, кого каждый знает и любит, – Авраама, аль-Хадра, великого царя Соломона, Пресвятой Девы Марии и Ее Сына. Все это самым счастливым образом переплетается то с остроумной шуткой, то с набожным наставлением, то с ритмичной пословицей.

Эти легенды – красочные соцветия сочного человеческого языка, не тронутого суетой и взращенного в домах, где люди не знали книг, а вечера проводили при слабом свете свечи. Слишком ценные, чтобы быть преданными забвению, эти истории и поговорки оседали в человеческой памяти, всплывая время от времени, чтобы услаждать слух какого-нибудь тесного кружка, «вдыхающего ароматы» сентябрьского воздуха в своем винограднике или жмущегося друг к другу в попытке согреться во время холодного январского ливня. Вот так, передаваясь из поколения в поколение в качестве устного наследия, дожили эти ненаписанные истории и словесные зарисовки до наших дней, когда сама сельская жизнь стоит под угрозой новых веяний и новых, прежде невиданных сил, которые либо погубят, либо обеспечат ее спасение.

Сегодня нет смысла разъяснять ценность этого причудливого, но все же необыкновенно притягательного буйства человеческой фантазии, бессознательного выражения человеческой природы. Время уже упущено, быть может, и все же в некоторых уголках западного мира ученые и фольклористы собственными усилиями пытаются сегодня сохранить эти «жалкие полевые цветы», признанные теперь законным наследием палестинского народа, называя их ценными образцами минувшей старины, или неловко выхаживают их в искусственных оранжереях, где яркие садовые цветы невольно приковывают глаз.