Лукас Конвей оглядел стоящую напротив него блондинку и ничего к ней не почувствовал, хотя ее глаза покраснели, а щеки были залиты слезами.
У него на виске пульсировала венка.
– Кто тебя впустил? – холодно спросил он.
– Т-твоя домработница, – промямлила она, стараясь сдержать очередной всхлип. – Та, у которой всклокоченные волосы.
– Она не имела права никого впускать, – ответил Лукас, задаваясь вопросом, как эта актриса может так злобно отзываться о домработнице, которая, по сути, ей помогла. Но таковы женщины – их внешность обманчива. Они мило улыбаются, но в душе остаются мелочными и до смешного прагматичными. – Я сказал ей, что не хочу, чтобы меня беспокоили, – холодно продолжал он. – Никто. Прости, Шарлотта, но тебе придется уйти. Тебе вообще не следовало сюда приезжать.
Он встал, чувствуя нечто похожее на ярость, которая кипела в его душе несколько дней. Хотя, вероятно, ярость – неподходящее слово. Оно не совсем точно описывает состояние Лукаса в тот момент, когда его сердце сильно сжалось после получения письма на прошлой неделе. Он не испугался, глядя на письмо. На него нахлынули воспоминания о насилии и раздоре. Он не хотел об этом вспоминать. Но иногда мысли о прошлом возвращались…
Поджав губы, он вышел из-за стола, возвышаясь над белокурой красавицей, которая смотрела на него с мольбой.
– Пойдем со мной. Я провожу тебя.
– Лукас…
– Пожалуйста, Шарлотта, – сказал он, пытаясь говорить с сочувствием, хотя и безуспешно. Он сомневался, что способен на подобные эмоции. Разве его не обвиняли в том, что он не умеет проявлять какие-либо чувства к другому человеку? Он сдержал вздох. – Не надо ничего усложнять.
Она на секунду опустила опухшие веки и кивнула, а Лукас услышал аромат ее дорогих духов. Он вывел ее из своего огромного кабинета с видом на неспокойные воды Дублинского залива. Следуя за Лукасом к входной двери, Шарлотта сделала последнюю попытку.
– Лукас… – Ее голос дрожал. – Я должна сказать тебе об этом, потому что это важно, и ты должен это знать. Я соскучилась по тебе. Нам было хорошо вместе, и я… люблю тебя…
– Нет! – отрезал он, не давая ей возможности сильнее унизиться перед ним. – Ты меня не любишь. Ты не умеешь любить. Прости. Я тебе не пара. Сделай себе одолжение, Шарлотта, и найди кого-нибудь более подходящего. Того, кто будет заботиться о тебе так, как ты заслуживаешь.
Она открыла рот, словно приготовившись высказать последнее пожелание, но потом поняла, что это бесполезно, и, спотыкаясь, побрела в туфлях на шпильке к своей спортивной машине. Лукас стоял у двери и смотрел, как уезжает Шарлотта. Со стороны его поведение казалось вежливым, но на самом деле он просто хотел убедиться, что Шарлотта действительно покинула его владения на скоростном серебристом автомобиле.
Он взглянул на мрачное небо. Уже несколько дней стояла отвратительная погода, темные облака намекали на приближающийся шторм. Ему хотелось, чтобы разразилась буря, которая, вероятно, разрядит гнетущую атмосферу, от которой у него на лбу выступила испарина, а одежда словно прилипала к его телу. Он закрыл дверь. И почувствовал растущую досаду, думая о своей домработнице.