Читать Туман

Раз в столетие, а бывает и того реже, он выплывает из горных ущелий или поднимается с непроходимых болот (в зависимости от того, где предпочитал отдыхать) и плавно плывёт над землёй, выбирая маленькое обжитое человеком местечко, чтобы отвлечься от своих снов. Найдя подходящий участок, он расставляет свои нереальные фишки, бросает волшебные игральные кости, и начинает партию. Выявляет слабых игроков, определяет победителей и уходит, оставляя после себя только слухи, хотя игра его достойна того, чтобы стать легендой.

Наконец-то наступило время, когда серые кирпичные пятиэтажки и блочные девятиэтажные строения, омытые дождями, с въевшимися ржавыми и солеными подтёками, перестали быть завистью для многих российских людей. В начале двадцать первого века, жилищный вопрос, вроде бы, и перестал так уж сильно портить человека, но и положительных качеств, справедливости ради надо сказать, у населения при этом не добавилось. Острая необходимость в жилье в целом уже искоренялась по стране, но в потребительском значении у граждан резко повысилась требовательность, доходящая частенько до скандалов, к качеству домов и квартир. Для тех, кто оставался проживать в пятиэтажках, вожделенными мечтами становились холёные высотки с яркими вентилируемыми фасадами, без балконов, с глубокими лоджиями и широкими парадными подъездами. Про внутренний разумно спроектированный простор таких квартир, про комфорт со вторым туалетом и душем, примыкающим к спальне, и говорить не следует, чтобы лишний раз не раздражать этих людей. Ну, да, Бог с ними. Каждый имеет право желать себе шикарные жилищные условия, которые, якобы, являются гарантом благополучия и счастья.

Мой рассказ пойдёт о другой постройке, наспех возведённой на отшибе провинциального города Н, в предшествующую социалистическую эпоху. Это двухэтажный дом из деревянного каркаса, который замуровали в цемент и, словно для прочности, выкрасили в мышиный цвет. Но всё-таки, я оговорился: серый цвет стен не был изначальным, поскольку кое-где повторная краска уже выцветала, проступали лиловые пятна предыдущей краски, и их особенно хорошо можно было разглядеть в солнечный день. Впрочем, и свидетели из представителей старого поколения жильцов этого дома поговаривали, что когда-то он красовался в нежно-васильковой расцветке. Тупоугольная кровля была покрыта уже замшелым от природных катаклизмов шифером, свисающие края которого были все в сколах. Да и в центре кое-где зияли небольшие чёрные дыры, размером с кулак, и походила эта крыша на сброшенный с плеч мужика-колхозника огромный изношенный ватник. В сторону леса выходило два подъезда. Вернее, это были обычные входные двери даже без приступка с искорёженными и рябыми от коррозии железными козырьками сверху, под которыми на шнуре свисали голые лампочки без всяких плафонов.

Глядя на эту постройку, среди прочих вопросительных мыслей могло возникнуть и такое любопытство: – «Кому пришла в голову идея, построить шестнадцати-квартирный дом у самого леса, вдали от общей цивилизации, километрах в десяти за чертой города?». Но на это уже вряд ли кто-то даст вразумительный ответ, а предполагать можно всё что угодно: от романтической версии, подразумевающей вечерний уют вдали от цивилизации после рабочего дня, до банального «отмывания денег». Хотя, что я говорю…. Такого понятия в те времена не было; оно формулировалось несколько иначе, допустим: нерациональное использование народных средств. Так или иначе, но постройка была возведена на скорую руку, но добротно, а если и подразумевалось, что жильцы этого дома будут иметь какую-то элитарность, там…, социальную значимость, то сейчас эту идею можно было отнести в разряд издевательского мрачного сарказма.