Я даже не поняла, как все произошло. Крик врача дернул нервы с такой силой, что в глазах потемнело, но тело среагировало на автомате, и я рванулась в клетку, где оперировали заключенного…
Только я ведь знала, что не выживу, если окажусь рядом с этим мужчиной. В следующее мгновение уже хватала ртом воздух, оставшись без оружия и вцепившись обеими руками в его запястье, чтобы ослабить давление пальцев на горле.
– Все вышли, или ей конец, – прорычал он, прикрываясь мной.
Адреналин, казалось, выжег кровь в венах, готовя меня к последней битве за собственную жизнь. Я трепыхалась кроликом в лапе хищника, глядя смерти в лицо… Вернее, шаря взглядом по обескураженным лицам охранников и ни черта не находя поддержки. Я бы и сама себя бросила. В этого заключенного запрещено стрелять на поражение. Поэтому последний раз ему и выстрелили в плечо. Но даже раненный он опасен. Смертельно. Каждому, кто окажется рядом…
Врач, ради которого я пожертвовала жизнью, успешно выполз из камеры – слабое, но хоть какое-то утешение.
– Девчонка моя. – Лапа на горле сжалась сильней. – Я заявляю на нее права.
Я едва разбирала его слова, начиная сдаваться. Даром что мне почти недоступны звериные способности, но вот чувствовать силу этого заключенного зверя я могла. И она парализовала.
– Брайт! – Рев начальника охраны привел в чувства. – Девочка тебе ничего не сделала! Отпусти ее!
Я почувствовала лопатками, как дернулась грудная клетка мужчины в попытке сдержать смешок. Хоть и не видела сейчас того, кто держал меня за горло, чувствовать его спиной вряд ли бы добровольно предпочла.
Рейн Брайт был приговорен к заключению в Порт Роксмаут за массовое убийство. Но говорили, что на самом деле он учинил самосуд над работорговцами, и правительство пыталось добиться от него подробностей. Казалось бы, просто слухи, но содержали его далеко не так, как обычных убийц. Меня приставили к основному составу его охраны, так как это казалось самым простым вариантом дать мне пройти стажировку.
Только наши с ним взгляды встречались все чаще, а он будто специально задерживал внимание на моем лице. И этот его интерес не давал спать ночами… Я видела его прозрачные льдистые глаза, промораживающие до самого сердца, и каждый раз спрашивала себя – какого черта я делаю тут? Никогда не встречала никого опасней. Надо было сдаваться, признавать, что не под силу мне такая стажировка, и бежать отсюда без оглядки…
Только стало поздно.
– Она тебе все равно не нужна, – усмехнулся Рейн в ответ. – А мне сгодится.
– Сволочь, – бессильно прорычал мой начальник.
– Ей понравится, – хрипло пообещал Рейн. – А если понравится мне, завтра на ней будет мое клеймо, а у тебя – радостная новость для твоего начальства… Первая за три месяца…
Понимала ли я, о чем они говорили? С трудом. Мой взгляд метался по камере в поисках хоть чего-нибудь, что мне поможет выдраться. Хуже смерти было только обнаружить себя в качестве предмета переговоров с убийцей.
– …Ну что, начальник?.. – усмехнулся Рейн.
И я, чувствуя, что его хватка ослабела, дернулась со всей силы.
Руку прострелило болью, когда долбанула локтем в железобетонную брюшину и тут же наугад вцепилась в повязку на его плече, которую успел наложить врач. Рейн выпустил меня, взревев от боли, и на какой-то момент показалось, что успею добежать до выхода из камеры. И ведь успела…