Читать Холодная сварка, или Ближе, чем секс

Холодная сварка – сварка без нагрева (обычно при температуре около 20°C) приложением давления, создающего значительную пластическую деформацию соприкасающихся поверхностей. Используется для сварки материалов (в том числе разнородных), имеющих высокую пластичность и происходит за счет взаимодиффузии деформируемых заготовок в зоне соединения

Максим, наш патологоанатом, с пеной у рта доказывал, что я не могу помнить ничего за несколько минут до катастрофы, и уж тем более – после. Что всё это, мол, ложные наведённые воспоминания, смоделированные подсознанием из ранее виденных медицинских и криминальных сериалов, пусть даже я и не смотрела специально ничего подобного, но хотя бы краем глаза и периферией сознания наверняка доводилось видеть, когда была в гостях или ожидала в приемных, там такое гоняют постоянно, а человеческий мозг – штука хитрая, он запоминает многое из того, чего мы, казалось, и не замечаем вовсе. А потом лепит из обрывочной информации вполне связные и достоверные сюжетики, подсовывая их вместо настоящего. За яркую картинку сознанию проще ухватиться, чем за абсолютную черноту.

Максим говорил, что на самом деле всё было совсем не так, и что оперативники из второй машины это могут подтвердить, если я у них спрошу. Может быть, когда-нибудь и спрошу. А может, и не стану. Пока мне вполне достаточно того, что я помню – или мне кажется, что помню. Пусть это даже и наполовину самонаведённая фальшивка. Пусть даже на две трети.

Но это – моя фальшивка. Только моя.

Я хорошо помню ночное шоссе, и это воспоминание вряд ли ложное. Хотя на самом деле нет ничего фальшивее полуночной трассы вдали от манящих огней большого города, да ещё и в дождь. Нет ничего подлее и обманчивее её неизменности, она успокаивает, убаюкивает, внушает ложную уверенность в незыблемости мира и собственном постоянстве. Особенно на высокой скорости – шорох ветра, шуршание дворников, шелест шин, перемигивание редких размытых фонарей вдоль обочины и длинный жёлтый язык дальнего света впереди, слизывающий километр за километром… Время от времени фары встречной машины заливают салон моей питержанки жидким янтарём, и кажется, что так будет всегда и мы никогда никуда не приедем, так и будем висеть в стремительной неподвижности ночной трассы между пунктом А и пунктом Б, как залипшая в янтаре муха, а в сотне метров, видимая лишь в зеркальце, точно так же будет вечно висеть машина опергруппы, такая же стремительная и неподвижная. Люблю скорость, люблю ночное шоссе, люблю августовские ночи – уже тёмные, но ещё короткие. Люблю, когда рядом никто не сопит, не шуршит фантиком от конфеты, не дымит сигаретой, не пристаёт с пустопорожней отвлекающей болтовнёй.

Оперативников трое всего, они предлагали ехать одной машиной – удобнее, мол, можно поспать на заднем сиденье, да и бензин. Но я отказалась. Не люблю чужие машины, пусть даже и со знакомым водителем, предпочитаю сама сидеть за рулём. И не какого-нибудь там чужого круизера, уставшего хозяина подменяя, а родной питержанки. Люблю свою машинку, вёрткую и мелкую, способную запарковаться на самом крохотном пятачке. Хоть я и оголтелая патриотка малой внутримкадной родины, но это не мешает мне признавать, что хорошие машины делают лишь на питерском ЛАЗе, нашим не чета. А если бы и делали – как бы её назвали? Москвичка, что ли? Смешно…