⇚ На страницу книги

Читать О бесстыдницы, о недотроги! (сонеты, рондели, баллады)

Шрифт

Интервал

Искушенный читатель!

Много ли ты знаешь сегодня поэтов, могущих сказать о себе:

«Я волшебен!»

Увы! В основном нынешние стихотворцы возглашают: «Я несчастен!»

Или: «Я гадок! Мир гадок. Мне все по барабану».

Или же уныло проповедуют обветшалые истины.

Они – короста человечества.

Я презираю таких поэтов.

Я волшебен, и жизнь упоительна!

Я достиг в поэзии совершенства, а в жизни – гармонии.

Мои стихи расскажут тебе об этом и, может быть, чему-нибудь научат.

Увертюра

Я потомок королей, римских пап и полководцев,

ведьмы, фрейлины, гетеры числятся в моих прабабках.

Я рожден не ныть и гадить – я пришел, чтоб видеть солнце,

пить вино, стрелять и драться, и бабье таскать в охапках.

Есть хорошие поэты, например, Андрей Дементьев,

или же Бахыт Кенжеев, пылесосов продавец,

только жизнь их так банальна, так уныла и бесцветна,

что да ну ее бы на фиг, а я – рыцарь, я – самец.

Серенады дамам петь, бить наотмашь их цветами,

возводить дворцы и дамбы, фильмы в тропиках снимать —

вот отличные занятья, вот он весь я перед вами,

жнец и клирик, принц и воин, в черта, в бога, в душу мать!

Юность легким дымом прочь растворилась, улетела,

только юных дней забавы все обильней и острее!

Пусть свежайшие красотки ублажают это тело,

кости старого Кощея майским солнцем всюду грея.

Из цикла «Десять красавиц»

…Словом, какую ни взять из женщин, хвалимых в столице,
Все привлекают меня, всех я добиться хочу!
Овидий, AMORES

Элен

Мой ангел, все в прошлом: прогулки, закаты.

Прошу вас, немедленно встаньте с колен!..

Вы сами, вы сами во всем виноваты.

Элен, успокойтесь, не плачьте, Элен!

Увы, ваших нынешних слез Ниагара

не смоет следов ваших гнусных измен!

Пускай в этом смысле и я не подарок,

но я рядом с вами младенец, Элен.

Довольно! Долой ненавистные чары,

долой ваших глаз опостылевший плен!

Пусть новый глупец под рыданье гитары

дает вам присягу на верность, Элен.

Прощайте, сады моих грез, где когда-то

резвились амуры и стайки камен.

О, как я страдаю от этой утраты!

Сады сожжены. Успокойтесь, Элен.

Не надо выпячивать нижнюю губку,

не надо играть отвратительных сцен,

не рвите, пожалуйста, беличью шубку,

которую я подарил вам, Элен!

Не трогайте склянку с настойкой цикуты,

не смейте кинжалом кромсать гобелен!

О, как вы прекрасны в такие минуты!

Элен, я люблю вас, не плачьте, Элен.

Юлии

Нектар любви вкушаю я

в объятьях злого гения,

который льет в мой кубок яд,

яд Вашего презрения.

Когда-нибудь без страха к Вам

приблизиться смогу ли я,

внимая трепетным словам

из Ваших губок, Юлия?

Ах, Боже мой! Второго дни

(Вы помните? Вы помните?)

остались с Вами мы одни

у Вас в каминной комнате.

Я изогнулся, как лоза,

над ручкой Вашей матовой.

«Какой счастливец, – я сказал, —

Ваш перстенек гранатовый!»

На мой невиннейший пассаж

Вы гневаться изволили,

а я хотел лишь пальчик Ваш

поцеловать, не более!

Хотел поведать, что люблю

движенья Ваши гибкие,

что с жадным трепетом ловлю

все взоры и улыбки я,

что доставляют мне оне

тьму мигов упоительных,

что жизнь не в жизнь, быть может, мне

без Ваших слов язвительных;

пусть Ваши речи жгут меня,

как солнце над Апулией,

ничто мне не заменит дня

с божественною Юлией!

Не мучьте же меня, мой друг,

отриньте беса гадкого

и дайте мне из Ваших рук

вкусить нектара сладкого.

Диана, Диана!

В саду твоем сливы багряного цвета,