Спи и ты, мой пушистый гусенок…
Колыбельная Кауранги
Странные сны начались десять дней назад. И первый она восприняла как кошмар, хотя ничего страшного в нем не происходило. В голубой туманной дымке висел непонятно как подвешенный колокол. Она сразу узнала его – это был тот самый колокол, который она видела в позапрошлом году в Москве во время экскурсии по Кремлю, только целый, не разбитый. Капли росы стекали по его черному маслянистому боку. Язык колокола раскачивался, не достигая купола, но было видно, что с каждым взмахом сила его растет, будто его подталкивала чья-то невидимая рука. Так продолжалось довольно долго. Она поневоле подчинилась ритму этого раскачивания и теперь ее даже охватил азарт. Ну! Еще чуть-чуть! Давай! Еще!
Наконец язык соприкоснулся с куполом, и в этот момент произошло что-то непонятное, что-то такое, что наполнило ее одновременно восторгом и ужасом. Вибрация колокола передалась телу и поднялась по позвоночнику. Глухая от рождения, никогда в жизни не слышавшая ни одного звука, Кауранги не смогла понять, что же произошло. В ее внутреннем космосе, в ее жизненном опыте не было ничего, к чему можно было бы привязать это новое ощущение, для которого не было подготовлено ни ее тело, ни сознание. Она услышала звук.
Оттавиано Бидоне, по кличке Скорцени, которую дали ему друзья-байкеры из-за шрама, пересекающего переносицу и левую щеку, сплюнул сквозь зубы на пыльный асфальт, ухватил очередной тюк и понес к машине. Ну вот, опять! Узел простыни, в которую завернуто грязное белье, развязался и оттуда полезли какие-то разноцветные концы, так что пришлось перехватить узел одной рукой, а другой придержать вываливающуюся дрянь.
– С-с-с-с-скоты! – прошипел он, чувствуя, как привычно напряглась от раздражения шея и как зачесались глаза и нос, которые он не мог теперь почесать из-за того, что руки уже прикоснулись к этой вонючей массе. По правде говоря, белье и не пахло вовсе, но воображение Скорцени само наполнило вдыхаемый воздух испарениями едкого пота и спермы, запахом потных анусов, запахом носков, слюней, дешевого парфюма и ярко-красной помады.
– Ну много там еще? – грубо крикнул он в окно выдачи. – И завязывайте тюки нормально! Я не нанимался за вами подбирать… В следующий раз если развяжется – буду бросать на дороге и ебитесь с ними сами как хотите!
Работники костелянской службы отеля Sofficeoca, обслуживающего в основном сотрудников и гостей Итальянского института по изучению Африки, зная скверный характер Скорцени, не обращали никакого внимания на его угрозы и продолжали спокойно выполнять свою работу.
– Ну можно побыстрее шевелиться? Я опаздываю! – опять крикнул он в окно и добавил тихо под нос: – Грязные ниггеры!
Взяв очередной тюк, он повернулся и шагнул на дорогу, но проезжающая машина даже не снизила скорость, и ему пришлось отскочить назад.
– Придурок! Урод сраный! – крикнул он вслед промелькнувшему авто, потрясая оттопыренным средним пальцем. – С-с-с-с-скоты!
Следующий автомобиль, синий кабриолет Мерседес-Сокудо, наоборот, вежливо притормозил при его приближении. Сидящая рядом с водителем чернокожая девушка в ярком шарфе, помахала ему рукой, приглашая пройти и приветливо улыбнулась.