Первая часть.
Жаль, что дети не рождаться только в счастливых семьях? Было бы так замечательно, если бы каждый ребенок был желанным и любимым. Я мечтала об этом уже даже когда стала взрослой и благополучной дамой, хотя понимала что это глупо, всеобщего счастья не бывает. Хотела простую обычную семью, где есть папа и мама, и они заботятся о тебе, радуются твоим успехам и разделяют твои неудачи и печали. Семья, в которой есть душевное тепло и все любят друг друга и поддерживают и в радости и горе.
Так уж получилось, что я не была любимым ребенком, залетным как сейчас говорят. Обычное дело, девушка забеременела, и парню пришлось жениться. Иногда такие семьи живут всю жизнь и довольно счастливо, привыкают друг к другу и идут по жизни вместе. Но гораздо чаще такие семьи, прожив короткое время с облегчением разбегаются, стараясь выкинуть забыть семейную жизнь как страшный сон. Родители мои поженились совсем молодыми. Не знаю, как они жили вместе, плохо или хорошо. Я была слишком мала, что бы это помнить. Но разбежались они быстро и с явным облегчением друг от друга. А я осталась как упрек, не состоявшийся семье. Может поэтому, и росла как сорная трава. Замкнутая и нелюдимая, самостоятельная и никому не нужная обычная девочка. Это не жалость к себе. Не знаю уж почему, но я воспринимала это спокойно, уже тогда понимая, что я ничего не могу изменить. Мне хотелось ласки родителей, но мать была вечно занята, а отец исчез из моей жизни сразу же после развода. Первое время я очень скучала по нему. Мне так хотелось, что б он пришел и взял на руки, обнял, прижал к себе. Но через какое то время я поняла, что я не помню его лица, совсем. Так темный высокий силуэт на свету, далекий и бесконечно чужой. После развода родители разменяли трехкомнатную огромную квартиру в центре Тамбова – на две однокомнатных на окраинах. Подальше друг от друга. Мать моя часто сетовала на то, что в однокомнатной квартире с ребенком своего личного женского счастья она не построит. Кому она нужна с ребенком на руках. И – за, этого она злилась на себя, на меня. А потом долго плакала о своей несчастной жизни и что ей приходиться всем жертвовать ради меня. Я старалась не мешать ей и быть самостоятельной. Мне казалось, что если я буду незаметной, то ей будет легче. Но Мама постоянно говорила, что я только все делаю только хуже и назло ей. Да и я, – как говорила мама, ко всем моим недостаткам была еще и странной. Ложь я чувствовала сразу и у любого человека и никогда не могла промолчать. Как будто меня кто толкал под руку, и я с детской непосредственной могла сказать материной приятельнице зашедшей в гости или самой матери.
– Ты врешь сейчас или ты говоришь не правду.
За что и получала подзатыльник. И потом долго выслушивала свою мать, что меня даже нельзя показывать гостям.
– У всех такие хорошие дети, а ты,– часто мне говорила Мама, – некрасивая неуклюжая и говоришь глупости. Мне так стыдно за тебя.
Она действительно стеснялась меня, и когда к ней кто приходил из подруг или знакомых я старалась не попадаться на глаза. Иначе ее это злило и все свое раздражение, она выплескивала на меня. Наказывала она меня часто, в основном стоянием в углу. Я и старалась быть всегда незаметной, маленькой серой мышкой. Жизнь вдвоем с матерью стала у нас совсем не веселой, и она решила отправить меня к своей матери в деревню, сначала на лето.