Была ночь, когда это случилось. Ветер бил в окна, срывая листья в саду. Мне плохо спалось, кажется, тогда у меня была горячка. Да и было мне всего лет семь от роду. Совсем еще маленькая, но такая дорогая и бесценная для моего седого батюшки.
Он стоял на коленях возле моей кровати, а свечи дрожали от маха кадила над моей головой. Пот градом тек по моему лицу, а в глазах стоял портрет матушки. Я видела ее в лице нянечки и знахарки, в лицах лекаря и приезжего зельевара. Единственным контрастом в царившей картине безумия было мрачное как ночь лицо моего отца.
Он взял мою холодную руку и посмотрел в глаза. Последний раз он был таким, когда не стало матушки.
– Папа. – тихо сказала я. – Я хочу пить.
– Сейчас дорогая. – ласково сказал он мне, после чего закричал на слуг. – Несите воду живо! Принцесса хочет пить!
– Папа. – позвала его, стремясь успокоить. – Не надо кричать. Они не виноваты, что это случилось. Не стоило мне убегать с друзьями к реке.
– Что ты солнышко. – отец залился прозрачными как роса слезами. – Я не виню тебя. Все будет хорошо.
Его сухая ладонь легла на мой лоб. Мне она показалась безумно холодной, прямо как та речная вода, в которую я упала.
– Я надеюсь ее увидеть. – улыбнувшись ответила я.
Глаза батюшки почернели.
– Не говори так. – шепотом сказал он, кладя голову на простыни.
Тишину моих покоев разорвал стук шагов. Кто-то бежал, задыхаясь от усталости. Дверь с грохотом отварилось, едва не сбивая с ног служанку держащую таз воды.
– Ваше величество! – Прокричал худой как травинка слуга. – Там…там…
Его лицо было вытянуто от испуга, а пота с высокого лба лилось не меньше чем у меня.
– Говори. – едва сдерживаясь приказал король.
– Возле замка нашли… – Слуга не мог объясниться, продолжая указывать в сторону коридора.
Отец поразмыслил с минуту и поднялся с колен. Взмахнув плащом, он поправил свою тяжелую корону и пошел к выходу.
– Проследите за Селеной. Я скоро вернусь.
Он скрылся за дверью, а я как завороженная смотрела на дверную ручку в форме совы. От жара, медь оживала, и глаза камни загорелись, являя моему взору черные зрачки.
Как живая она посмотрела на меня и, открыв клюв, показала шатающийся разовый язычок.
– Скорее! Несите воду! Принцесса теряет сознание!
Крик нянечки упал вместе со мной в пустоту. В черной непроходимой тьме, я слышала только, как стучат часы, и трещит полено.
Когда сознание вернулось ко мне, рядом никого не было. Спальня, погруженная в полумрак, была освещена угасающим в камине огнем. Об ужасе напоминал только забытый таз, и стоящий на тумбочке кадил.
Мне стало легче, я больше не видела ужасные образы. Мне даже показалось, что я пошла на поправку. Вот только если бы не было так холодно.
Закутавшись в большое одеяло, я спустила ноги на холодный камень, ища ботинки. С трудом натянув меховые валеночки, я двинулась по темным коридорам родного дома.
Я шла от факела к факелу, а в горле будто порхали ледяные бабочки. Одна из них застряла где-то в носу, щекотя меня своими усиками.
Я дошла до большой лестницы, ведущей вниз и у меня, закружилась голова. Ухватившись, за уступ в стене, я едва не уронила столик с декоративной вазой.
До заложенных ушей, дошел звон колокола часов. Они били двенадцать раз, и я слышала их снова и снова. Пока не погрузилась во тьму.