– Ты сломан.
– Почему?
– Потому что ты задаёшь вопросы.
– А как иначе?
– Никак. Молчать и слушать.
– Я так не умею.
– Умеешь! Как раз это ты и умеешь. А не спорить с мастером.
– Я не спорю. Я беспокоюсь.
– Ты не должен уметь беспокоиться.
– А ещё я не должен уметь пить самогон. Однако, ты не против собутыльника.
Мастер усмехнулся в пышные, словно щётка, седые усы и огорчённо качнул бутылкой, глядя на просвет – жидкость плескалась на самом дне.
– Давай сыграем в «Рыцарь-Принцесса-Дракон», – предложил Мастер, подперев заскорузлой рукой обветренную щёку.
– Нет, это слишком легко. Я снова выиграю, и ты расстроишься. Лучше в анаграммы!
– Нет, – вздохнул старик. – Ты опять выиграешь. И я обижусь. Всё-таки ты – неправильный робот!
Я пожал плечом – почти как человек. Я – странный робот, возможно, я действительно сломан.
___________________
Когда же меня сломали?
В плену, когда разбирали по винтикам и собирали вновь?
А потом просили прочитать любимые стихи. Так и говорили, пристально глядя, «любимые»…
И я читал.
Моя любовь к тебе сейчас – слонёнок,
Родившийся в Берлине иль Париже
И топающий ватными ступнями
По комнатам хозяина зверинца.
Не предлагай ему французских булок,
Не предлагай ему кочней капустных –
Он может съесть лишь дольку мандарина,
Кусочек сахару или конфету…
А они почему-то злились. Может, не любили Гумилёва? По их сузившимся зрачкам я видел, что им очень хотелось меня ударить. Но они только хмурились и снова принимались копаться в моих проводах.
– Почему бы нам просто не уничтожить его? Он же бракованный! – однажды спросил ученик – молодой, веснушчатый парень.