В потопах и оледененьях,
В лабораторных озареньях,
У стен Софии и Нотр-Дама
Легенде ищут подтвержденья
Потомки Евы и Адама.
Был ли божественный уряд,
Шесть дней великой колыбели,
Был ли заветный райский сад,
Где Яхве мы в глаза смотрели?
Поскольку Яхве глух и нем,
Синай блаженный перерыли,
В саваннах Африки Эдем,
В степях Австралии открыли.
Не гасит жажды знаний брага,
Науки мутен свет во мгле…
Как совместить мне Божье благо
Со злом, царящим на земле?
Мучительное «Выбирай!» —
Проклятье мыслящей элиты.
Как объяснить, что ад и рай
Мне совокупно в душу влиты?
Я не хочу столетней лжи.
Ответ один родят сомненья:
Отринуть дерзко мы должны
Завесу тайны дней творенья.
…Я в поле брел. Желтела рожь,
Сверкали в небе молний лики,
И вдруг забила Землю дрожь,
И был с небес мне глас великий:
– Поэт! В инстанции конечной
Услышан логоса вопрос.
Ты бьешься над загадкой вечной,
Бесстрашен дилетанта нос.
Я для души Адама с Евой
Из белой глины строил дом,
Но подлый змей, достав из чрева,
В корыто бросил мне назём!..
Я знал, что рано или поздно,
Как я невинных ни пасу,
В полдневный жар иль в вечер росный
Познанья древо отрясут.
…В Эдеме непотребства клики —
Чем воспрепятствую молве?
Грехов кощунственных улики —
Огрызки яблок на траве.
Страх и любовь в одно слились.
Кому теперь счастливым верить?
Адам и Ева обнялись,
Еще наивные, как звери.
Грех жерновом повис на вые —
Открылся людям знанья срам.
Нагих себя узрев впервые,
Стыдятся Ева и Адам.
Я свел Адама за порог,
Рыдая словно бы на тризне,
Но страх тогда меня борол,
Чтоб не вкусил от древа жизни.
Вкусив от древа бытия,
Спасется тот, кто не был грешен,
Но в белой глине – помнил я —
Кусок назема был размешан.
Но худшее случилось все ж,
Хоть принял я крутые меры, —
Ослушники засели в рожь
И предались страстям Венеры.
Взаимно стали познавать,
Кто больше праведен, кто грешен…
Страсть плотская была нова
Для них. Но опыт был успешен.
Особенно старалась Ева,
Её манило жизни древо.
О, затаённые желанья!
О, безгреховные мечты!
О, радость первого признанья!
О, страсти алые цветы!
Но горек плод любовной скуки,
Сомненье – алчущий упырь.
Познание – отец разлуки,
Любви неверный поводырь.
О, Боже! Как я оплошал,
Чету несчастных изгоняя.
Тогда последствий я не знал,
Стерильность рая охраняя.
…Умолкнул велий глас с небес,
И по раздолию святому
Волною далеко окрест
Пронесся плач, подобный грому.
Я на колена пал во ржи:
– Прости последнему из парий,
О, Милосердый, но скажи,
Чем неудачен твой сценарий?
Доднесь по слову Твоему
Адамы в поте злаки жали,
А Евы, как Ты пожелал,
В скорбях детей своих рождали.
Прогресса пасынки, толпой
Спешим стезею однократной,
Из праха вызваны Тобой,
В прах возвращаемся обратно.
О святый Боже! В летний день
Дрожу я словно от мороза.
Ужель над раем пала тень
И древу жизни есть угроза?
Где Тигр с Евфратом роют глину,
Из книг священных знаю я:
Эдема сад бесследно сгинул,
А с ним и древо бытия.
…И снова гром небесных сил —
Как будто раскатились бочки,
Мне чудный лектор возгласил:
– Ну, так и быть, расставим точки. —
Жизнь, метафизик-примитив, —
Не грани Невского проспекта:
Есть негатив и позитив,
В проблеме несколько аспектов.
(Сии сугубые слова