До отхода поезда еще оставалось полчаса, и я решил их потратить на приобретение подарков своим домашним. Нельзя сказать, что в столице нашей Родины продавалось нечто, чего нельзя было приобрести дома, но, видимо, такова уж психология человека, рожденного во времена заката Союза, что, возвращаясь из Москвы, надо обязательно привезти сувениров.
– Девушка, мне, пожалуйста, вот эту игрушечную машину на батарейках, записную книжечку с символом Москвы и розочками по бокам, и пожалуй… Постойте, а это что такое? Игрушечные денюжки? Какая прелесть, дайте упаковку, дочка в магазин играть любит. Спасибо.
Забросив подарки в сумку, отправился на перрон. Фирменная «Кама» уже ждала меня, сверкая огнями свежевымытых окон. Командировка, хоть и короткая, выдалась напряженной, и я мечтал вытянуться на купейной лежанке и дать отдых натруженному организму. Показав билет замотанной проводнице, переживающей приход третьей молодости, поднялся в вагон. В купе я оказался единственным пассажиром и, закрыв зеркальную дверь, принялся располагаться и раскладываться, стараясь найти каждой вещи наиболее подходящее место. Потом вышел, спустился снова на перрон, закурил. В столице я не был пятнадцать лет, и она сильно изменилась, в чем-то в лучшую сторону, а в чем-то… Главное, что поразило – люди. В Москве все время все куда-то спешат. За весь период пребывания я постоянно ловил себя на том, что не попадаю в темп движения толпы. В день приезда я вообще отличился. Увидев свободное место на эскалаторе метро, встал туда, расположив сумку на плече поудобнее. И тут началось.
– Разрешите! – из-за моего плеча выдвинулась остренькая мордочка какого-то гражданина. Он суетливо перебирал ножками и явно хотел добавить к скорости эскалатора свою собственную «Ладно, бывает», – подумал я, отодвигаясь к правому краю. Человечек рванул вверх, как будто за ним гнались. За ним последовал второй, третий, десятый. Оказывается, москвичи бегают по эскалатору! А я, встав слева, загородил им путь.
Выбросив окурок, я вернулся в вагон. В моем купе обнаружились два попутчика. Один – мужчина средних лет, темноволосый, с ухоженными усами и золотой коронкой, которую он продемонстрировал мне, приветливо улыбнувшись
– Вечер добрый, сосед! А мы смотрим – вещи разложены, а купе пустое. Курить выходили?
– Курить, – не стал я отрицать
– Володя, – представился он, протянув мне крепкую пролетарскую ладонь, – а это племянник мой, Митька, – он кивнул на сидящего рядом с ним худощавого парня лет двадцати.
Я подал руку и ему, представился:
– Анатолий
– По делам ездили? – вежливо поинтересовался Володя
– По ним, проклятым, – кивнул я, усаживаясь на свое место напротив попутчиков
– А мы родственницу замуж выдавали, сеструху Митькину. Отхватила Машка жениха из Москвы, – горделиво сказал Владимир, – важная стала, в брюликах ходит и икру по утрам хавает. Три дня праздновали, отмечали. Вы, кстати, не составите нам компанию? – он нырнул в нутро сумки, стоящей у стола и извлек оттуда две пол-литровые бутылки водки, поставил на стол.
– Не откажусь, – чтобы внести вклад в обустройство достархана, я достал колбасу, сыр, маринованные грибы – всю еду, что у меня осталась