⇚ На страницу книги

Читать Сочинения в трех книгах. Книга третья. Рассказы. Стихи

Шрифт
Интервал


© Горохов А. Л., 2021

© ГКУ ВО ЦИМТО, оформление, 2021

Рассказы

Военком

– Нет, и не упрашивайте, не стану! – майор Лозанюк решительно провел рукой горизонтально полу на уровне собственного живота. Потом рука на секунду зависла, Лозанюк махнул ею, сказал:

– Эх! Ну разве только пригублю, чуток.

Взял большим и средним пальцами граненый стакан, наполненный доверху коньяком, оттопырил мизинец, поднес все это к губам и замер.

Локоть ушел в сторону, часть руки от кисти до локтя вытянулась параллельно столешнице, загруженной снедью. Маленький в его ручище двухсотпятидесятиграммовый стакан блеснул донышком с никем не читаемой, выдавленной в стекле надписью, был аккуратно поставлен рядом с тарелкой холодца.

– Прохладненький, – сообщил он Егору Тимофеевичу.

Тот кивнул, выпил и поставил свою стопку рядом с майорской. По запотевшим граням потекли капельки. Стакан и стопка как будто копировали обличие майора и хозяина. Грузного и высокого замначальника военкомата и мелковатого главного инженера рыбозавода Коростелева.

– Григорий… – начала говорить жена хозяина.

– Степанович, – подсказал майор.

– Закусывайте, – жена вздохнула, – Григорий Степанович, на здоровье.

– Благодарствуйте, – сказал замвоенкома, но остался стоять.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – снова затараторила женщина.

Майор крякнул, вздохнул, присел на стул. Тот скрипнул и замолк. Замолкли все за столом.

– Так говорите, прибаливает сынок? – сказал зам. райвоенкома.

Жена пожала плечами, глянула на мужа и промолчала.

Егор Тимофеевич покраснел.

– Лечение нынче сложное. Хороших врачей мало. Они дорогого стоят, – продолжил майор, поддел вилкой кусок холодца, плюхнул на свою тарелку, а оттуда переправил в рот. – По себе знаю.

– Сколько? – тут же влезла хозяйка.

Майор укоризненно поглядел на хозяина и покачал головой.

Егор Тимофеевич тоже покачал головой и сказал:

– Катя, ты бы поглядела на кухне, как бы мясо не подгорело.

Та закивала и, пятясь, чтобы не повернуться к гостю спиной, оставила мужчин вдвоем.

– Распустил ты её, – сказал Григорий и показал пальцем на дверной проем.

Хозяин согласно вздохнул. Разлил коньяк, они чокнулись. Выпили. Потом еще раз.

– Хотя в оправданье тебе могу сказать, что моя такая же гадюка. Представляешь, – Григорий от нахлынувшего возмущения развел руки в стороны. – Три года назад возвращаюсь я из госпиталя, а эта гадюка поняла, что денег особых нет, скривила тоненькие свои губёшки и говорит: «Другие из горячих точек с деньгами возвращаются, а ты только со шрамами».

– Ни хрена себе, – опешил возмущенный Егор, – а ты?

– А я, – майор вытер пот с лица, – как вмажу ей! Со всего маху. Дверью саданул и в комендатуру ушел. Через день является, с фингалом: «Гришенька, прости, я это не подумавши, сдуру, я тебя люблю, возвращайся домой».

– Простил?

– Простил, – вздохнул Григорий, поднял кверху толстенный, размером с сук дерева указательный палец, – но запомнил.

И спросил:

– А твоя-то как?

Егор Тимофеевич, вздохнул, махнул рукой, налил себе и гостю коньяк и выпил.

Выпил и майор. Тоже вздохнул и протянул:

– По-нят-нень-ко.

Потом они выпили еще раз, уже понемногу, по маленькой стопке, и Лозанюк сказал:

– Тимофеич, ты мужик толковый. Свой! И в городе, и в районе, и вообще тебя уважают. И военкомату помогаешь. В прошлом году крышу помог перекрыть. И вообще. Сына твоего мы отмажем. Запихну я его личное дело так, что никто сроду не отыщет. Не переживай. И ничего тебе это стоить не будет. Разве что захочешь от своей «скарлатины» чего заныкать, то по секрету скажешь, что, мол, так и так, передали туда, – майор показал пальцем на потолок, – столько-то. И добавь, что ежели проболтается, то сына враз призовут. И тебе польза будет, и она не сболтнет.