Читать Друзья и незнакомцы

Лео и Стелле

Она проснулась в тишине. В этот час не спят только матери и страдающие от бессонницы. Ей не обязательно было смотреть на часы, чтобы знать – через несколько секунд ребенок заплачет; и она возьмет его из кроватки, еще не вполне открыв глаза спросонья; и изнеможение уступит место смирению, преданности, стоит ей только почувствовать теплую тяжесть его тельца.

При виде спящего мужа ее внезапно обожгла вспышка ярости, но она быстро угасла, и Элизабет, на ходу снимая с малыша подгузник, спускалась по лестнице, спрашивая себя: что произойдет, если она уронит ребенка, если он умрет? Ответ был таким же привычным, как и вопрос: она просто выйдет в окно. На том и порешив, Элизабет поцеловала младенца в макушку.

Видеоаффирмация, которую она нашла в Интернете, затянула успокаивающим тоном: «Каждый раз, когда я кормлю ребенка, я выпиваю стакан воды. Так я напоминаю себе, что тоже заслуживаю заботу». Хотя чтобы налить в стакан воды, требовалось больше сил, чем у нее сейчас было, но, подумала она, достаточно знать, что она должна это сделать.

В гостиной глаза уже свыклись с темнотой. Она разглядела черные и сизые тени от стеклянной посуды и золотой кофейный столик, с которым вскоре предстояло расстаться, пару кресел, горшок с фиговым деревом под два метра высотой, чьи листья напоминали скрипку. Она расставила все предметы так же, как они стояли в их бруклинской квартире, но здесь все выглядело как-то иначе.

Элизабет нагнулась и достала из-под дивана уродливую подушку с дурацким названием. Мой сисечный друг. Кто-то, она уже не помнила кто, вручил ей подушку перед рождением ребенка, заверив, что это подарок богов. Это оказалось правдой, хотя она и чувствовала себя так, будто напялила спасательный жилет, всякий раз застегивая ее на талии.

Она села, уложив ребенка на колени. Задрала футболку, расстегнула лифчик. Малыш вцепился в нее и начал ритмично сосать, еще четыре месяца назад это невозможно было себе представить. Чтобы выписаться из больницы после родов, она обязана была посетить часовой семинар по грудному вскармливанию. Весь тот час Элизабет проваливалась в сон, открывая глаза всякий раз, когда билась головой об стену.

Одной рукой она держала телефон над головой ребенка, заходя в «Фейсбук». Прямиком на страницу «Бруклинские мамочки», как обычно. Элизабет прокрутила ленту до того момента, где остановилась перед тем, как легла спать. Оповещения об обновлениях на странице приходили ежеминутно. Здесь женщины составляли друг другу компанию. Она представила ряд темно-коричневых домов в старом районе, погруженных во тьму – за исключением светящихся экранов телефонов, связывающих их всех.

Был пост от женщины, просящей советов по поводу региональных полетов с тоддлером. Элизабет прочла все тринадцать комментариев с интересом несмотря на то, что у нее не было ни тоддлера, ни планов лететь куда-нибудь в обозримом будущем. Кто-то спрашивал о вакцине против гриппа. Кому-то срочно нужен был торт на день рождения в форме единорога. Мими Винчестер, недавно купившая таунхаус за три миллиона, продавала ношеную мальчиковую курточку, размер 2Т, за девять долларов.

Раньше Элизабет высмеивала таких женщин – женщин, окончивших престижные университеты и преуспевших на избранном поприще, но приходящих в ужас от мысли о стрижке ногтей новорожденному. Теперь же они стали ее спасением – единственными живыми людьми, которых заботили все те же вопросы, что и ее; людьми, у которых на все были ответы. Они изучали быстро развивающийся язык, на котором говорили с неделю или две, прежде чем он менялся снова. Что еще делать с этим новоприобретенным знанием, как не делиться им. Женщина, чей ребенок был старше ее малыша на шесть недель, становилась пророком.