Как несправедлива жизнь…
Живешь ты на белом свете, живешь. Ставишь перед собой цели. Джесс всегда говорила: «Умение правильно поставить цель – половина жизненного успеха». Правда, в основном это выражение сестры относилось к меню, но это уже второй вопрос. Так вот, ставишь цель. Тратишь свое свободное время – а его не так и много – на учебники, учишься. Что там, чахнешь над книгами в надежде поразить приемную комиссию школы не только масштабом дара, но и своими знаниями.
Ты забрасываешь друзей (неважно, что их нет), ты даешь отставку ухажерам (их тоже нет, но и это неважно).
Ты готовишься к новой жизни, ты будущая магичка. Ты светоч добра и силы в этом царстве мрака и скучной обыденности.
И в день вступительного экзамена, в самый счастливый день твоей жизни выясняется страшное: нет у тебя никакого дара.
– Подавальщица! – крикнула я и икнула. – Еще! – стукнула кружкой о дубовую столешницу.
Переборщила.
Большая связка чеснока, прикрепленная к стене маленьким гвоздиком, свалилась прямо мне на шею, украсив мой и без того прекрасный образ (конечно прекрасный, на экзамен я надела свое лучшее платье).
– Гвень, может, хватит? – скептически посмотрела на меня та самая подавальщица и сняла с моей шеи натуральные, вкусно пахнущие бусы.
– Думаешь? – я как-то сразу сдулась.
– Ага, – покачала головой Джесс и приладила связку на место.
Я покорно отставила кружку и посмотрела на входную дверь нашего трактира, в котором я так неудачно заливала горе. Громко звякнул колокольчик, и в темный зал вошел единственный в нашем городишке эльф.
Это наш теперь уже мэр гордо присвоил поселку в самом центре Итарии звание города после того, как профинансировал наконец дорогу (мы на эту дорогу уже раз двадцать деньги сдавали), и теперь улицы славного города Дремена украшали ровно уложенные камни. Да, мы были почти столицей. У нас была своя собственная мостовая. И у нас была школа. Школа магии.
Я всхлипнула.
– Это кто тут сырость разводит? – сел за мой столик Жорик.
Конечно же, у него было совсем другое, сложно произносимое имя, что-то вроде Джеровенеариэль, я даже запомнить не пыталась, но для близких (а две владелицы единственного в городе трактира, несомненно, были для него близки) он был Жорик.
– Что случилось у прекрасной Гвен? – и он нагло забрал себе мою кружку.
Эта его дурацкая привычка меня страшно раздражала. Если на столе стоят кружки, неважно, одна, две или пять, он непременно возьмет мою. Эльфы, они все немного странные. Не так, они очень странные. Они же эльфы.
– Её не взяли в школу, – ответила за меня сестра, и я скривилась.
– Ну и ладно, – Жорик перевернул кружку дном вверх, видимо, хотел удостовериться, что там все-таки ничего нет, – подучишь историю и поступишь на будущий год, я даже могу с тобой позаниматься, – щедро предложил он.
– Дай сюда, – Джесс отняла у него кружку и плеснула ему эля.
– Благодарю, о прекраснейшая из дев! – очаровательно улыбнулся наш кузнец и отпил пенного напитка.
Да. Как это ни парадоксально, Жорик был кузнецом. Этот белокурый, тонкий, как веточка, эльф, одевающийся в белые шелковые рубашки с пышными рукавами и огромными вырезами, любитель драгоценных камней и кожаных обтягивающих брюк, был кузнецом.