© Peter de Smet en Meulenhoff Boekererij bv, Amsterdam, 2018
© Э. Венгерова, перевод на русский язык, 2022
© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2022
© ООО «Издательство Аст», 2022
Издательство CORPUS ®
«Я сижу на туалетной бумаге».
Так невразумительно я отвечаю, когда меня спрашивают, как я зарабатываю на жизнь. Дело в том, что вот уже двадцать три года я работаю в оптовой фирме, торгующей сантехникой и моющими средствами. Тридцать шесть часов в неделю. С понедельника по четверг с 8.00 до 17.45, перерыв на обед – сорок пять минут. Из них двадцать минут трачу на поглощение бутербродов и яблока, а остальное время – на прогулку по промзоне Брёкелен. Проходя мимо киоска «Фриты от Пита», я покупаю телячий крокет. Сам Пит давно умер. В один несчастный день у него случился сердечный приступ, и он свалился в витрину с мясными салатами и крокетами. Единственным посетителем оказался шофер польского грузовика. Он сразу же позвонил в скорую, но не знал ни слова по-голландски. А дежурная в диспетчерской не знала ни слова по-польски. Так что разговор затянулся. Когда через тридцать пять минут скорая все-таки приехала, Питу уже ничем нельзя было помочь. Торговлей занялась Трес, жена Пита. Жаль, что ее имя не Йет. «Крокет от Йет» – неплохо рифмуется. Я на самом деле немного обеспокоен тем, что на крыше до сих пор красуется большая вывеска «Фриты от Пита». Трес говорит, это дань уважения Питу. Понятие «дань уважения» не слишком вяжется с Трес. Впрочем, и с Питом тоже.
За пять минут до конца обеденного перерыва я снова усаживаюсь за свой стол и начинаю проверять сообщения о новых заказах. За столом напротив работает Беренд, он рассылает счета и называет себя финансистом компании. В нескольких метрах от него располагается Марике, секретарша директора. Сам директор, господин Хертог, имеет отдельный кабинет со столом орехового дерева. Когда к нему приезжают новые клиенты, Хертог, ласково поглаживая стол, приговаривает: «Недурно, правда? Настоящий орех». Раньше стол принадлежал его отцу, Хертогу-старшему. Он до сих пор раз в неделю посещает офис, сидит, тычет в свой айфон с таким видом, словно заявляет: «Посмотрите, в свои восемьдесят я иду в ногу со временем!»
В пятницу у меня выходной. По пятницам я играю в гольф с тремя лучшими друзьями.
Меня зовут Артур Опхоф. Вот уж двадцать четыре года я живу в аккуратном таунхаусе в Пюрмеренде, в квартале новостроек восьмидесятых годов. Его строили в то время, когда в моду стремительно входили дворики, закрытые для машин.
В то время моя жена Афра была от них в восторге:
– Значит, через несколько лет наши дети смогут спокойно играть во дворе.
Только детей у нас нет. Мы много лет старались их заиметь, но безуспешно.
– Это создает некоторую напряженность в сексуальном партнерстве, – сказала Афра семейному психологу.
Этих слов вполне достаточно, чтобы сделать из меня импотента. Афра – единственная из моих знакомых, кто рассуждает о «сексуальном партнерстве». Да еще с учетом менструального календаря.
– На самом деле это смертельно для сексуального партнерства, – сказал я психологу.
У Афры отвалилась челюсть.
Психолог задумчиво кивнул. Кивки были самым ценным его вкладом в наши беседы. Однажды я подсчитал, почем мне обходится один кивок, и подсчеты меня не обрадовали.