Прижав руку к окровавленному боку, я выдохнул сквозь сжатые зубы и плавно перевернулся. Тело на несколько мгновений сковала острая боль. Я замер, а когда боль схлынула, принялся вертеть головой, осматриваясь. То, что предстало перед глазами, несколько удивляло, вызывало недоумение и не вселяло оптимизма.
Очнулся я минут десять назад, словно вынырнул из тёмной, тягучей воды, в которой непонятным образом оказался. Естественно, я слегка растерялся. Во-первых, меня насторожил ударивший в нос отвратительный запах. Во-вторых, тело ощущалось как хорошо отбитый кусок мяса. И, в-третьих, реальность казалась несколько странной.
Правым глазом я видел вроде обычное небо, кусты, крутые склоны, заросшие травой. Эти склоны натолкнули меня на мысль, что я каким-то непостижимым образом оказался в яме. Всё это я видел в естественных цветах. А вот левый глаз показывал несколько иную картину. Когда я смотрел им, то мир вокруг выглядел выцветшим, словно припорошенным то ли пеплом, то ли серым инеем. Думаю, не стоит говорить, что это весьма мешало. Так и хотелось моргнуть или потереть глаза.
Когда я попытался пошевелиться, понял, что сделать это не просто сложно, а почти невозможно: мгновенно заболело всё, что могло заболеть. С силами я собирался минут пять. И вот, когда всё-таки повернулся, то смог полюбоваться интереснейшей картиной, которая ровным счётом ничего не объясняла.
Я лежал не в яме, а в чём-то вроде сильно заросшего оврага. И «отдыхал» тут не один, как оказалось. Овраг был заполнен телами. Судя по запаху, все эти мертвецы находились здесь не первый день.
Нахмурившись, я кое-как сел, стараясь при этом не сильно тревожить бок. Опустив взгляд на себя, замер, пытаясь осмыслить, что такое вижу и что меня смущает. На первый взгляд всё было нормально, но я ощущал некую неправильность – то, чего никак не могло быть.
Подняв к глазам покрытые кровью и землёй руки, я повертел их, рассматривая. Не мои это руки, и это совершенно точно. Мне как бы давно уже перевалило за тридцать, а руки эти принадлежали ребёнку. Да и остальное тело, одетое в грязную, порванную рубаху, больше похожую на распашонку, как бы намекало, что ему (телу) ещё расти и расти.
Решив, что об этом подумаю немного позже, я приподнял своё видавшее лучшие времена одеяние и внимательно принялся рассматривать бок. Резаная рана выглядела весьма странно: небольшая, всё ещё немного кровоточащая, но, если судить по затянувшейся части, ещё недавно она была намного больше. К тому же затянувшаяся непонятно когда часть намекала, что не так давно это тело едва не перерубили пополам. Не могли же ударить повторно в старый шрам? Или могли? Даже если так, то паренёк должен был погибнуть ещё в прошлый раз: уж больно шрам выглядел нехорошо.
Перевязать бы, да только чем? Да и руками трогать рану я не хотел: не хватало ещё занести чего-нибудь к тому, что там уже, скорее всего, есть. Хотя рана не выглядела сильно воспалённой.
Медленно вернув рубашку на место, я ещё раз осмотрелся, на этот раз внимательнее. Овраг как овраг. Судя по насыщенности зелени, сейчас либо поздняя весна, либо раннее лето. Да и травы совершенно обычные, привычные глазу любого моего соотечественника.