Жил – был Медведь. Здоровенный такой, килограмм под триста, а то и поболе. Громадина – полтора метра в холке, а на дыбы встанет – закрывай глаза и молись, чтобы пронесло. И вид жуткий – острые зубищи и когти здоровенные. Раз ударит – пополам порвёт. С таким страшилищем в лесу столкнёшься, от страха сам помрёшь.
Вот и лесные жители, как его увидят, сразу начинают… хихикать, всякими обидными словами обзываться, рожи корчить или ходить в раскоряку, передразнивая медвежью походку. Потому как никто в лесу его всерьёз не воспринимал. Ну ни капельки. А чего бояться, Мишка с виду грозен, а по натуре – тишайшее существо. Насквозь вежливый. Всем, даже мелким зверушкам, дорогу уступал, опасаясь кого-нибудь ненароком толкнуть или зацепить.
И голос у Косолапого – тихий, тихий. Ни на кого не рычит, ни с кем не спорит. Буркнет себе под нос что-нибудь вроде: – «извините, не обессудьте, будьте любезны, разрешите, вас не затруднит», – и боком, боком, норовит мимо проскользнуть. Ну кто ж такого мямлю бояться будет.
Обидно Медведю, а что поделаешь. Его с детства приучили к приличным манерам: вести себя скромно, ни с кем не ссориться и силу свою не показывать. И лесной народ, по большей части невоспитанный, Мишкиной деликатностью с превеликим удовольствием пользовался.
Волк повстречается на узкой тропинке и даже не подумает в сторону свернуть. Кабан, свин неотёсанный, прёт напролом, словно в упор не видит. Да что Кабан. Осёл и тот, завидев Косолапого, вместо того, чтобы посторониться, сразу же с задумчивым видом задирал морду к небу. Философы – они такие рассеянные.
Даже Зайцы… Зайцы, столкнувшись с Медведем, вместо того, чтобы от этого косматого ужаса в кусты сигануть, начинали через него прыгать. В чехарду играть. А Мишка только пригибался, не дай бог какой малой Зайчонок за него зацепится. Упадёт ведь, ушибётся.
И так во всём, разве что еду не отнимали, да на жилплощадь желающих не находилось – рискнёшь с этим бугаём в берлоге перезимовать, так он во сне может и придавить ненароком.
Так бы оно и продолжалось, но однажды прогуливался он по лесной тропинке, а навстречу два Шакала. Ладно бы Волки, здоровенные откормленные лесные разбойники, а то всего лишь пара облезлых задохликов. Но даже и эти заморыши не собирались уступать дорогу. Косолапый засуетился, шагнул в сторону и… наступил на Ежа.
Бедный Мишка издал такой жуткий вопль, что Шакалов с тропинки словно ветром сдуло. Наступила тишина. Прошло несколько минут, и из кустов осторожно высунулись две ошарашенные морды. Мишка в этот момент из лапы Ежову иголку потащил и снова как заревёт от боли.
Шакалы в ужасе поджали хвосты и бежать, сообщая всем встречным, что Медведь озверел. Лесной народ с перепугу бросился кто куда. Ещё бы, ежели такая зверюга вздумает рассчитаться со своими обидчиками – многим не поздоровится.
Мишка выдернул иголку, зализал рану и склонился над Ёжиком.
– Прости, дружок, не заметил.
А Ёжик стоит столбиком, на Медведя таращится, наконец потряс головой и, слегка заикаясь, выдохнул:
– Ну т-ты и вопить, ч-чуть не оглох.