Читать Вынужденная игра

Глава 1

Гантворт – столица Донотора

Часовая стрелка медленно переползла последнее из отделявших ее до 4 часов дня делений и сравнялась с проделавшей тот же путь мгновением раньше минутной. Одновременно с этим маятник напольных часов темно-красного дерева пробил четыре раза, а последняя песчинка изящных, выполненных в готическом стиле часов, рассчитанных на 10 минут, в третий раз пройдя цикл, упала на вершину, сложившейся в нижнем сосуде песчаной пирамидки. И только наручные часы короля Олеандра, нарушив все законы времени, продолжали показывать 3 или 15 минут четвертого, или еще какое-то неведомое Ладислаусу значение, позволявшее царственному родителю юноши уже добрых полчаса с чистой совестью отсутствовать в рабочем кабинете.

Если не больше, чем полчаса…Секретарь принесший записку настоятельно советовал принцу Ласло прийти пораньше, и последний, на свою беду согласившись, теперь изводился от скуки в отцовском кабинете. Окончательно простившись с надеждой вовремя успеть на бал по случаю двадцатилетия Джейд, Ладислаус встал из кресла и прошелся по комнате, в которой не было решительно ничего интересного.

Большой лакированный прямоугольный стол, занимавший примерно половину пространства, с узкой кроватью, отделанной зеленым бархатом с подушкой-валиком по каждую сторону от спинки под зеленым же балдахином, увенчанным короной, во главе. По три также зеленых неудобных кресла вокруг, король Олеандр имел привычку считать, что чем аскетичнее условия работы, тем лучше ее результат, но в отношении себя, разумеется, не считал нужным соблюдать это правило. Стопки листов по всему периметру кабинета также являлись результатом минималистических убеждений короля, категорически не желавшего захламлять свой кабинет шкафами и полками. В основном это были карты и замороженные законопроекты и только одну самую небрежную из бумажных гор составляли портреты, присев рядом с ней на корточки, Ласло от скуки начал перебирать акварельные изображения, оказавшиеся преимущественно мужскими портретами, тогда как рисунков, изображавших женщин, обнаружилось только два.

На одном из них была нарисована миловидная девушка с большими ярко-синими глазами и улыбкой эмпата на пухлых губах, с рыже-каштановыми волосами, завитками уложенными на макушке в пышный пучок, украшенный маленькими розочками. Несмотря на то, что ее внешность была скорее милой, чем красивой, синеглазая притягивала к себе взгляд гораздо больше, чем блондинка с классическим набором внешних черт, присущих истинным аристократкам: тонким прямым носом, изящными дугами бровей и, конечно же, бледностью.

«Нравится?»– внезапно поинтересовался из-за спины Ладислауса король Олеандр. «Симпатичные»,– вернув портреты обратно стопку, сдержанно ответил Ласло. «Рад, что тебе понравилось»,– кивнул ему отец: «Все-таки я убежден, что симпатия между людьми возникает либо сразу, либо никогда, а брак без симпатии, особенно политический, это не брак, а недоразумение». «Только давай обойдемся без драматического закатывания глаз»,– заметив реакцию сына на свои слова, продолжил король Олеандр: «Ты-то уже не ребенок, чтобы хныкать при сочетании слов брак и политика».

«А все эти умудренные опытом мужи, надо понимать кандидаты для Станы?»– бросив скептический взгляд на стопку мужских портретов, поинтересовался Ласло. «Стане пятнадцать лет, какие кандидаты»,– отмахнулся король: «Да, и титулами все эти достопочтенные мужи мелковаты, чтобы я сватал за кого-нибудь из них свою единственную дочь. Так что данная портретная кипа – всего-навсего попытка выслужиться Архарова». «Да и вообще делать после войны сразу две свадьбы было бы излишне расточительно»,– в довершении ко всему добавил король Олеандр.