– Дом старый, но крепкий. Дед Сэмэн рукастый был, до последнего вёл хозяйство сам, – мама дернула створку окна снова. Та скрипнула, нехотя поддалась. Сардаана сделала глубокий вдох и закашлялась – по горлу словно наждачкой шоркнули. Обхватила тонкими пальцами шею, захрипела, повалилась на цветастый половик, дернулась пару раз и затихла.
– Трагедия в одно действие?
– Закрывай, – Сардаана выжидательно взглянула из-под опущенных ресниц. Мама хмыкнула и тоже зашлась кашлем:
– Ладно, убедила, потом проветрим.
Рассохшаяся рама с трудом встала на место. Сардаана поднялась, отряхнула колени. Горчащая дымка медленно рассеялась в тяжëлом воздухе нежилых комнат.
– Наведëм здесь порядок и выставим дом на продажу.
Сардаана кивнула, хоть и не верила, что на домик будет спрос. Пока они шли от остановки через деревню, она насчитала штук семь заколоченных домов.
– Разбирай тумбочку, а я за сервант возьмусь, – мама распахнула стеклянную дверцу и звонко чихнула. – Пылищи-то! Найдëм покупателя, а там, глядишь, квартирку в Якутске тебе возьмëм. Хорошо бы однушку недалеко от театра, чтобы ты не ездила. Как думаешь?
Сардаана вздрогнула: про второе письмо маме она так и не сказала. Телефон сам нырнул в руку. Она ткнула в экран и в сотый, наверное, раз перечитала заветные строки: «Московский экспериментальный театр утвердил вас на роль второго плана в спектакле «Мулан». Пожалуйста, пришлите подтверждение до конца месяца».
Москва! Такой шанс выпадает не каждый день! Тем более начинающей актрисе. Но…
– Смотри-ка, приёмник! Батарейки на месте, – мама щелкнула кнопкой. В динамике затрещало.
Сардаана спрятала телефон в задний карман. Здесь, в деревне, тихо, за уборкой будет время подумать. Пара дней на это есть. А пока…
Морщась от назойливого треска радиопомех, Сардаана села на цветастый половик, скрестив ноги, и заглянула в тëмное нутро тумбочки.
Носовой платок в крупную клетку, пузырёк с таблетками, мазь для суставов. Стопка пожелтевших газет. Всë в мусор. А это что? Пальцы нащупали деревянный короб в дальнем углу тумбы. Шкатулка! Сардаана поставила находку на колени. Пальцы вмиг посерели от пыли. Она смахнула налëт и вытерла ладонь о штанину.
Что мог хранить дед в старой шкатулке? Для фотографий узка. Украшения? Вряд ли. Сардаана приподняла крышку.
– … три очага локализованы, однако около семи лесных пожаров бушуют на территории заповедника «Ленские столбы»… – выкрикнул приёмник.
– Поймала! – удивлëнно воскликнула мама, убавляя громкость.
Перо. Чëрное. Наверное, вороново. А под ним… На плавном изгибе металлических щëк ещë можно было разглядеть растительный орнамент. Сардаана дернула язычок указательным пальцем. Хомус1.
– Ау, хозяюшки! – раздалось от порога.
– Идём! – откликнулась мама, отбрасывая тряпку.
– Ну, идëм —так идëм. Сардаана потянулась следом, прихватив с собой шкатулку.
– Молочка я вам принесла, утрешнего. Коровка у меня хорошая, удойная, сама-то я столько не выпиваю, вот и разношу, – бабушка передала маме пластиковый кувшин, всплеснула руками, – Я Дарыйа, соседушка ваша справа. Вон моя избëнка. А ты, знать, Олена? Сэмэн, упокой господь его душу, сказывал.
Старушка была сухонькая, но улыбчивая, с морщинками в уголках глаз. Седые волосы собраны под зелëным платком, в оттянутых мочках золотые серьги.