Я человек советского модерна
Я человек советского модерна,
Ещё того – до лысой чепухи,
Когда рвались дыханием мехи,
И карты одномерной малахит
Был заменён рубином пятимерным.
Мне ведома цена преображенья,
Она в моих хрящах, в натяге моих жил,
Слепому богу в азбуке могил,
Не вы, а я её платил,
В победы превращая пораженья.
Для тех побед моим зубастым керном
Пробита в стылой гнили колея –
Теперь по ней покатится Земля,
И лучше всех об этом знаю я,
Я, человек советского модерна.
Невидима, незрима, непонятна…
Покажется – и спрячется обратно.
Не в прятки мы с мечтой своей играем,
А пряча, от нападок защищаем.
Она живёт глубОко-внутривенно,
Она не может быть не сокровенна,
Не потому что хила и убога –
Мы за неё в ответе перед Богом!
Когда мечту мы миру открывали –
Ей тОтчас черти крылья отрывали,
Над ней глумились и на ней топтались,
Поскольку воплощенью испугались,
Она для них страшней любого квеста,
В котором нет им времени и места.
Отныне – легче сами на закланье –
Но не дадим Мечту на поруганье.
«По плодам их узнаете их. Собирают ли с
терновника виноград, или с репейника смоквы?»
Евангелие от Матфея, 7:16
Огонь зачах. Струя гнилой воды
Едва-едва течёт по медным трубам.
Какие уготовят нам плоды
Два братца – древоточец с лесорубом?
Каким увижу свой осенний сад?
Репьи на смокве? Тёрн на винограде?
Эдем мой – духом и размером с ад?
И гад на гаде?
Октябрь тает, инею родня.
А как он был румян, красив и молод!
Осталось старичку всего два дня
До смерти от рожденья комсомола.
Увы – дух будущего тошноват,
Стерплю ли я, тогда седой иль лысый?
Стерплю! и даже буду рад:
Ведь это сдохнут нынешние крысы
И свиньи – завсегдатаи корыт.
Им знать: кто с предками не ровен
Из памяти потомков будет смыт
Тугой струёй гиперборейской крови.
Ну, а пока сидят беда в беде
От Князя Тьмы ошую и одесно,
Как угадать: на вековом суде
Простится ль мне мой пафос неуместный?
Моя – по октябрю – любовь-тоска
Не обернётся ль запоздалым свистом?
Роман мой с вечным городом «Москва»
Прочитан будет или – лишь пролистан?
Узнаем по плодам. Пока ж мои сады
Грызут жучки и вырубают грубо.
Огонь зачах. Струя гнилой воды
Едва-едва течёт по медным трубам…
Привет тебе, химера из химер!
Лернейского пруда гнилые воды
Твоим адептам знамя и пример –
Обычный ад под маскою свободы.
Сестричка тьмы, неразберихи мать,
Росянка с ароматом мертвечины,
Как трудно твою сущность разгадать
Под – на борьбу зовущею – личиной!
Она не "для", гораздо чаще – "от".
«Как мы б тогда стремительно развились,
Исчезни вдруг зависимость и гнёт!
Мы сами по себе!..» – но вот
Вдруг на полях не просто недород…
Да что поля – мы б сами не родились,
Когда б, к примеру, кислород и водород
Из плена аш-два-о освободились.
«Свободу от забот и от работ!
Да здравствуют бездельники-Афони!..»
Несвязность слов, свобода в ладе нот -
Пир бреда, совершенство какофоний!
«Освободим энергию ядра!
Бегите, атомы, из липких пут молекул!
А тем самим уж вырваться пора
Из плена организма-человека!
Освободим цветы, листву, плоды
От спрута ненасытного кореньев!
Как хороша пустыня без воды!
Как хорошо движение без тренья!
Долой слова – "обязаны", "должны"
"Я сам-с-усам!", "Мы созданы для воли!"»
Но у свободы лапы так нежны,
Что, погибая, мы не слышим боли.
Свободны все: кто люб, кто свят, кто клят –