Читать Я тебе не раб

Лёша Красавин

В метро спускаться не стал. Топал по шумной улице, оттягивая неприятный разговор. Хоть сорок минут, но мои.

Тёткин гороховый суп с гренками и горкой мелко нарезанного свежего лука упрямо дразнил воображение, казалось, я слышу сладковатый аромат копчёностей. Что ни говори, готовит тётя Катя обалденно. И вообще она классная, только вот профессия подпортила образ – ментура, одним словом. Я никогда не был проблемным подростком и по возрасту уже выбыл из её целевой аудитории, но обращалась она со мной, как с одним из своих подопечных.

А тут ещё это – треклятая химия. Преподша – на редкость вредная старуха – так и не допустила меня к зачёту. Теперь сессия под угрозой – без зачёта по химии не дадут сдавать экзамены. И так далее, и тому подобное. Армия, которой меня уже лет пять пугали все, кто говорил по-русски – пустяк по сравнению с лекторием, где я буду единственным слушателем, а тётка трепалась самозабвенно, могла это делать бесконечно и нудно.

Можно возразить, мол, не отправила бы она меня заниматься разлюбимым ею самбо, не пришлось бы мне участвовать в первенстве района и области, и я бы прекрасно выполнил лабы и не заработал «хвостов». Да только эти слабые аргументы добавят тёткиным речам энергии, словно подброшенный в костёр хворост. Уж лучше промолчать.

Заметил, что стою у палатки с шаурмой. Весёлая продавщица подмигнула:

– Что, парень? Денег нет? Голодный?

Это у меня на лбу написано? Пожал плечами, достал карточку – должно хватить.

Хватило.

Жизнь стала налаживаться. Я пошёл ещё медленнее. Старательно поворачивал лаваш, чтобы не ронять начинку, откусывал, жевал. Спешащие прохожие обтекали меня двумя потоками. Надо бы поискать лавочку, посидеть-подумать.

Свернул в сквер, но там местечка не обнаружилось: где мамаша с коляской в телефон втыкает, где бабулька голубям горбушку крошит, где стариканы о политике бакланят.

Прошёлся туда-сюда, доел, руки о штаны вытер и уже собрался на проспект возвращаться, как увидел… – эх… Зачем я это увидел? – у тротуара чёрный джип с тонированными стёклами. Два отморозка тащили к нему упиравшуюся девушку, по виду – первокурсницу. Заметно, что недавно в столице, ещё не улетучился налёт провинциальной скромности.

Вот сволочи! Мало им тех, кто в крутую тачку без уговоров прыгает?

Не заметил, как перебежал пустую проезжую часть:

– А ну отпустите девчонку, уроды!

Этих двоих мигом раскидал, да не учёл засадного полка. Поймал подлый удар по башке сзади. Даже не вполне его почувствовал, как в глазах потемнело, и я вырубился…

…Очнулся в белой комнате на широкой кровати. Не один.

Сразу почувствовал: рядом кто-то дышит. Надо было голову повернуть, чтобы увидеть кто, но жуткая боль в затылке не позволяла. Так и пялился в высокий потолок.

Среди квадратных плит чётко выделялись объективы. Ни фига се! Нас снимает не очень-то скрытая камера!

Пошевелил ступнями. Кроссовок нет, носки на месте. Джинсы тоже на мне. Футболка. Толстовки нет. Что за фигня? Если б это была больничка, раздели бы совсем. Да и камеры зачем? Нет, не больничка.

Поморщился, поворачиваясь, и резкая боль пронзила от макушки до основания шеи. Машинально прижал ладонь. Шишак знатный! Это к лучшему, значит, мозги не стряхнулись. Шумно потянул носом, собираясь с силами, приподнялся на локте.