Читать Кирена навсегда

«Любовь вечна, дорогая».

Из обрывка телефонного

разговора в супермаркете.

Кто-то смеет утверждать, что я не умею и не могу любить, и что моя любовь странная, запутанная и непонятная? Хорошо, я попробую доказать обратное.

Кирена – это моя жена. До того, как ею стать, она выучилась в институте, непонятно, как и чёрт его знает на кого. С красным дипломом в руках она пришла устраиваться на работу в отдел качества готовой продукции гигантского металлургического завода, где я занимаю далеко не последнюю должность.

Если коротко, то можно сказать, что я обеспеченный, довольный жизнью, бездетный, сорока девятилетний человек с университетским образованием в области химии и металлургии, с широкими взглядами на жизнь. Стремясь оставить хоть что-нибудь после себя, вместе с лучшим другом я вложил немалые средства в больницу, кинотеатр, библиотеку и школу в нашем городке. Питаю я слабость к позолоченным табличкам с выгравированным: «школа имени меня», «больница имени меня». Можете называть меня рабом тщеславия, но, когда оно созидает добрые дела, это не грех.

В мои, пусть и не великие, годы я вполне отдаю себе отчет, что непрерывно напитывающиеся жиром нарастающего итога средства на моих счетах, я не смогу ни потратить до конца жизни, ни тем более унести с собой в могилу. Мои дети, если таковые появятся, или неожиданный хоровод родственников заработают деньги и славу, хорошую или дурную, очень даже самостоятельно, как это делает ваш покорный слуга. Может, впрочем, я оплачу их образование, но и точка.

На завод я пришел желторотым пугливым юнцом и протопал долгий путь по карьерному эскалатору. На ухабистом пути часто встречались персонажи с поцарапанными душами, смирившиеся с обреченной реальностью бытия в маленьком городишке без солнца, но, порой, встречались и выпуклые личности: музыканты, литераторы, педагоги, художники, в общем, все те, кого судьба заставила отбросить холсты и краски, рукописи и ноты в обмен на парящие от горячего раствора электролизные ванны, конвертеры с раскаленным металлом, огромные пролеты плавильных цехов, пронизанные кислым на вкус гнойно-желтым туманом сернистого газа.

Итак, Кирена стала работать у нас. Я познал разных женщин, проведя с некоторыми из них день, ночь, месяц и даже три. Но эта девушка настолько въелась в мои ровные до этого мысли, что я переставал на время думать о чем-то другом. В вспухшей голове с фатальным упорством всплывали только одно имя и лицо. Кирена, наглым взъерошенным воробьем, раскачивалась на тоненькой ветке внутри меня, не собираясь никуда улетать, и не было такой силы, чтобы прогнать непрошенного гостя.

Кому из нас не знакомо, почти физически болезненное, ощущение сгоревших предохранителей, лопнувших струн, рухнувших мостов? Когда гарь, пыль и сажа растворяются и оседают глубоко на самом дне, перед взором возникает светлый, начищенный как новая золотая монета, милый и уже не покидающий образ той, что взглядом блестящих осколков черных глаз могла спровоцировать глобальную катастрофу внутри отдельно взятого человека. Этим человеком был я, а мой тихий и уютный, как зацветшая вода, мирок рухнул, океаны вышли из своих берегов, я захлебнулся и утонул.

Я пропал, но внутренние рассуждения не давали покоя. Смущала разница в возрасте и в жизненном опыте. Она была рядовым, двадцати трех лет отроду, молодым сотрудником моего предприятия, неопытная, только-только открывшая дверь вагона, сурового и, зачастую, несправедливого поезда жизни. Глядя на детскую фигурку, корпевшую над ворохом бумаг на рабочем столе, я думал, сколько жестоких разочарований, разбитых надежд, переживаний, взлетов и побед ожидало маленькую, метр пятьдесят ростом, принцессу на пути к конечной станции. Но только так, пройдя через все испытания, может в полной мере раскрыться человеческий характер. Каждый раз, встречая ее в коридоре или кабинете, хотелось прижать к себе хрупкое тельце, укрыть от невзгод, защитить от всемирного зла в капсуле добра, раскрыть над милыми прядями темно-каштановых волос гигантский, шириной с небосвод, зонтик и нести его всю свою жизнь, пока хватит сил.