…Мы всегда считали земли Низиногорья, что лежат севернее реки Рубежной, безжизненными, и на сей, как казалось, бесспорный факт имелась веская причина.
Я говорю о молитве безликих жрецов, которая была прервана и изменена первыми пророками Единых богов. Они не позволили обрушить с небес нескончаемые потоки дождя, отведя удар от наших предков. И я возношу хвалу им за подобное деяние.
Однако цена оказалась непомерно высока.
Низиногорье приняло на себя всю сокрушающую силу молитвы, и земли те сковали морозы и вечные снега. Нескончаемые мили белого хлада похоронили жизнь, лишив ее самой возможности на возрождение. Эпохами люди сторонились этого края, боясь приближаться к намоленному лесу, где бушевали вечные бураны.
Однако если в далеком прошлом снег не прекращался ни на мгновенье, сейчас молитва будто стала ослабевать. Ее ярость и рев утихали, словно ВсеОтец и Мать желали избавить те земли от порчи безликих жрецов.
Мы не могли упустить такой возможности, и едва выпал шанс, наше государство отправило меня за границу реки Рубежной с целью изучения мест, некогда охваченных проклятьем молитвы.
И вот, стоя по колено в снегу, продвинувшись в лес с верными делу людьми на несколько миль вглубь, я готов заявить, что Низиногорье больше, а может, и никогда до этого, не было безжизненным.
И власть в этих краях, без всяких сомнений, человеку не принадлежит.
Отрывок из исторического исследовательского труда «Сквозь снег к открытию Истины»
за авторством Бускуиды из касты Сабуэск
1217 з. н.н.
1367 з. н.н. Изрытая долина (Изрытый котел)
– Я бы поклялся ВсеОтцом нашим, да какой толк? Этот проходимец вместе со своей женушкой давно покинул нас.
На реплику, за которую в столице могли бросить гнить в подвалы храма Единобожия, здесь никто просто не обратил внимания. Отчасти потому, что присутствующие были в чем-то согласны с услышанным или же плевать хотели на происходящее вокруг.
Они не мешали хозяину очага и дальше вести свою полупьяную проповедь.
– Эти края кишат всякой нечестью, которая преспокойно нас пожирает, а нам и дела нет. Сидим и ждем смиренно, пока те трапезничают плотью наших близких. Безнаказанно рыщут твари по лесам и горным хребтам в поисках человечины. Гнусные хладные упыри, обезумевшие свирепые волколаки, дикие промерзшие гниющие псы да богопротивные молельщицы, не забывшие слов безликих жрецов.
– Кончай треп, Хэстер, – прервал хозяина очага один из пьяных завсегдатаев, который не трезвел даже в самый крепкий мороз. – Ты каждый раз начинаешь эту песню, едва здесь собирается достаточно зевак.
– Зря смеешься, молокосос мелкий. Переживи хотя бы один кровавый лун за пределами очага – и тогда посмотрим, сможешь ли ты чего ответить на мою мудрость.
– Мудрость? – спросил другой мужик, заливаясь смехом, одновременно пытаясь оттереть с одежды остатки той еды, что только что не смог удержать внутри своего желудка. – Ты просто травишь нас этими байками, выпрашивая лишний металл.
– Предупредить я вас пытаюсь, но ваше слабоумие куда сильнее.
– Скорее дело в том пойле, что ты гонишь.
Шутка была оценена по достоинству, и очаг залился грубым смехом.
– Там, за Неупокоенными горами, что кишат мертвецами прошлых лет, на многие мили раскинулся Нетронутый котел – земли нечестивых. Или, хотите сказать, зря у перевалов крепости возвели?