⇚ На страницу книги

Читать Dochity

Шрифт
Интервал

Глава 1: ДОЧЬ И ТЫ

1.

Четыре четы, сев в экспресс до Читы,

Тихо речи вели, ночь внемли. Дочь и ты

Смотрели на степь; пахла мятая снедь;

Падал снег. Где-то средь – ей хотелось успеть:


В аккурат, сквозь страну,

До курантов, к столу;

Бородой уколоться знакомой!


Степь за раз умял лес.


А тебе, в разум лез

Тот мертвец:

У колодца, за домом…

2.

Декабрь сошкрябывал даты с декады1;

Солдаты в мороз (от них?) рыли окопы.

А копны волос твоих были прекрасны,

В сей час безучастный, под вечер субботы.


«Сейчас!» – крикнул конный,

вскользь за канонадой,

   с лицом как с иконы.

         «Кому оно надо?»

Ты, глядя в окно, про себя, отвлечённо.

Вела диалог, забывая о чём, а


В агонии сгинул ещё один город

К полуночи, сдавшийся нечисти алчной.

А ты – заедала подкравшийся голод,

В вагоне, с дремавшей на плечике Галочкой.

3.

«Вредно: на ночь читать

По глазам лунной тьмы.

И до алой зари

Грызть царапины звёзд.»


Проскрипел малый альт

Твоей верлиберды,

Времён юной поры,

А затем: сон унёс.

4.

1.

Десятилетняя ты,

Летняя дача близ Ялты,

Бриз треплет астровы банты.

Трепет. Мучные мечты.


Ножкой болтаешь, ища –

Рифму к «мо»-(рожено ложкой

Кушая) – вот уж, немножко…

Кто-то коснулся плеча.


Вновь этот рыжий злодей!

– «Я занята, не могу Ась!»

Ася молчит. Обернулась –

Мёртвый стоит перед ней.

2.

Крик. Ты проснулась – Луна.

На перине́, в дортуаре2.

Третий год Ася в футляре.

Третий год ночи без сна.


«Как ни стараясь – не станешь стара, Ась»

Слёзы. И тихо: прости…

Тьма стала меркнуть к шести –

Слева, вдруг, тень зашаталась.


Девочке слева: «Не спишь?»,

«Нет» – в ответ, басом пропойца.

Смотришь: лежит гол и рыж –

Труп супротив и смеётся…

3.

Тусклый неровный свет ламп.

Гала от скуки читала –

Ку́дряво-рыжий коала!

Поезд отстукивал ямб.


Это был сон. Просто – сон.

Ты, успокоившись стала

Перебирать всё сначала:

Дача-Сестра-Пансион…


«Что же забыла я?» – «Мам,

В поле покойник, смотри!»

Твой взор в окно, а там три

Слова: «Всё это обман».

***

Глава 2: К АЛОЙ БУРЕ

5.

Искрится кровавая вьюга

Горящих, сто тысячных глаз!

С юга.

Опухлая мгла расползлась!

Усопшим нет больше покоя!

Возросший нарост – мистицизм!


И каждому ночью, окольно

Приходят во снах, мертвецы…

6.

Кокотка3 в колготках икок..он дивана –

Но надо! Спровадил. Вчера телеграмма:

«Суббота. Москва, Петроград – сожжены.

Мы с Галой прибудем…» – пришла от жены.


Зелёный заёрзал с икон (на кон) луч;

И воздух суконный почти улетуч-

Ился (так нельзя! но, позвольте, синкопа);


«Синод пал»;

   «Сим отдан…»;

      «Молчит вся Ев<ропа>!» –

Сгорали в огне заголовки газет.


Из дома в клозет4 – так я встретил рассвет.


И с образов дней, уж как семь лет седых,

На ушко мне хмель-перепе́л пел триптих:


7.

Полно́чь. «Бомонд». Возможно пьян.

Кряхтит фагот. Её румян

Апрельский цвет и детских губ

Январский жар,

   так стали мне милы за день,

      что лишь задень –

         ночную глубь

            зальёт пожар.


Полночь. А сам

Смокну глоток. К её очам,

и в тень весов –

   направлю взор,

      пойму без слов,

         поймав их огненный узор.

(И так и ток в них заплясал)

И как итог – покинем зал.


И ночь. Не то, чтоб новый мир,

Но дивно: с крыш стекает свет

Луны, румяня еле пыль…

Емель-поэта рвёт в кювет.


Нам подмигнёт такси. Мерси.

И вдруг, не знаю, прям, зачем,

Я брошу: «Кучер, друг, вези!

Мимо мещан-щен-ских пещер.

Туда, где свет кончает путь